— Что стряслось?
— И ты еще спрашиваешь?
Он один, злющий, с перекошенным лицом, готовый нос мне прокомпостировать своей машинкой. Делаю ему знак, чтобы убрал ее по-хорошему, потому что сегодня ночью я и не такое видел.
— Зачем ты это сделал? Хочешь нам неприятности устроить?
— Да что случилось-то?
— Что на тебя нашло? О, Мадонна, черт бы ее побрал! Что они тебе сделали? За что ты их так?
Я упорствую в своем непонимании и даю ему это понять. Он теряет терпение и между двумя оскорблениями в адрес Пресвятой Девы хватает меня за рукав и тащит куда-то. Таким нелепым образом мы пробегаем через четыре вагона. Я подумал было о тех, из седьмого, но контролер тянет меня дальше, разрывая швы моего пиджака. На пороге девяносто седьмого нас поджидает его коллега, указывая пальцем на пол.
Два неподвижных тела, два лица, где расквашено все: нос, губы, надбровные дуги, скулы. Они валяются на полу между двух кровавых потеков; вывороченные как попало руки-ноги. У того, что в коричневом пиджаке, из носа течет капля за каплей, а череп второго втиснут под настенный мусорный ящик. Складной нож валяется несколькими метрами дальше, закрытый.
— Твоя работа, да? Это ведь ты хотел их задержать…
На меня снова накатывает тошнота. Наверняка тот псих в черной куртке постарался. Это какой же силищей надо обладать, чтобы двух человек довести до такого состояния? Как надо ударить и сколько раз? В какой момент решить остановиться и почему? Но вместе с тошнотой возникает и другая реакция, которую мне никак не подавить, какое-то странное парадоксальное чувство. Нечто вроде удовлетворения.
— Это не я, я на такое не способен.
«И очень об этом сожалею», — добавляю сквозь зубы и по-французски. Они смотрят на меня недоверчиво. Кто же это еще мог быть, кроме меня? Ведь это у меня недавно были поползновения разобраться с ними.
— Кто тогда?
Хороший вопрос. Дела обстоят так, что полумерами не обойдешься. Тут уж либо пан, либо пропал. «Пропал» означает кучу неприятностей. «Пан», похоже, тоже.
— Наверное, какой-то пассажир проснулся. Должно же это было случиться когда-нибудь. Ищи его теперь…
Они хором изрыгают состоящую из ругательств тираду, тиская в руках фуражки. Один достает аптечку первой помощи, другой наклоняется к ближайшему из воров и похлопывает его по туловищу, приговаривая: «Эй… эй…»
— Я вам еще нужен?
Мне не отвечают. Ну и ладно. Чао. Сами с ними возитесь, облизывайте, рассыпайтесь в извинениях, обклеивайте лейкопластырем. Когда очухаются, то снимут с меня подозрения, и контролеры ничего не смогут понять в новой версии про терминатора в черной куртке. Как бы там ни было, я на самом-то деле не слишком верю, что карманники подадут жалобу карабинерам.
