Однако после завтрака Василий, Равиль и Саша в экономном свете одной свечи уселись играть в карты. Катя продолжила чтение своего романа. Миша улегся, то проваливаясь в дрему, то вновь возвращаясь к темной яви. Впору было задуматься - а что же они будут здесь делать две, три недели или сколько там еще? Ну лазить, исследовать. Ну, выбираться иногда в поселок за продуктами, за хлебом, водочкой...Тяжела участь дезертира.
Но сейчас думалось о другом. Что же там, в Передней, происходит или уже произошло? Оставили ли их в покое в этом неизменном царстве тишины, темноты и мира? Спустя часа полтора-два Василий не выдержал:
- Схожу посмотрю, как там. Он наладил свой безотказный шахтерский фонарь и ушел. Миша сменил его в нудном и молчаливом преферансе.
Когда Рябченко вернулся, тишина и тьма никак не прореагировали. Если бы свет фонарей и единственной горящей свечи был верен, как солнечный спектр дня, если бы вдруг каким-то чудом под потолком включились люминесцентные лампы, то можно было бы сказать, что лицо Василия залила смертельная бледность. Оно не могло говорить ни о чем хорошем. Оно вообще толком ничего не могло говорить. Его нижняя челюсть заметно дрожала, губа оквадратилась, словно у маленького мальчика, в одночасье потерявшего все игрушки, собачку и маму с папой.
- Там... там... Я бы не поверил... Пошли все... Все похватали фонари и пошли вслед за проводником. Двигались в молчаливой тревоге, а Василий - и это Михаилу, шедшему вторым, было заметно даже по фигуре, по осанке - шел в молчаливой истерике.
В четвертый раз маршрут казался давно знакомым. И Миша, обладавший хорошей зрительной памятью, сказал себе, что вполне может добраться до выхода самостоятельно. Вот уже пошла Передняя система. Сейчас поворот направо. Точно. Он запомнил эту кротовую жопу. Здесь налево. Большой грот с каменным телефоном-автоматом. Теперь длинный прямой штрек. Тут блевали солдатики...
Черт, а где же знакомая тяга дневной поверхности? А где свет? Здесь-то уж пора пробиваться свету! Миша посмотрел на часы. Четыре часа дня. Не сошел же он с ума, не сошли же все с ума. Что это за дикие шутки со временем?
- Вот, - только и смог произнести растерявшийся командир, скорбно уставив голову с неподвижным пучком света в какую-то безобразную пупырчатую кучу, сыро поблескивающую в бликах фонариков. В куче торчали какие-то железяки, угол деревянного ящика, большой округлый камень.
Постепенно до всех присутствующих, молча уставившихся на пещерную стенку с этой, какой-то чужеродной пупырчатой кучей, стало доходить - что они видят. Все четверо парней летом, между десятым и одиннадцатым классом, подрабатывали на стройке и хорошо поняли, что это.
