— А их кто-нибудь похоронит? — спросил я, оглянувшись через плечо.
— Да, но не родня. Мертвых слишком много, число их растет с каждым днем. Из страха подхватить чуму от умерших родственники перестали хоронить своих близких. Городские власти наняли беккини[39] — могильщиков для бедняков и людей среднего достатка. Могильщики собирают трупы по утрам. А богачи, как всегда, заботятся о себе сами. Они платят беккини за то, чтобы те отвозили тела умерших родственников в ближайшую церковь на похоронных носилках. Там над ними читают молитвы. Священники не хотят приближаться к мертвым. Цивилизованную заупокойную службу сократили до предела. Скоро, пожалуй, этот обычай и вовсе отменят. — Он обвел взглядом опустевшую улицу и, вздрогнув как от озноба, плотнее закутался в черный плащ. — Некоторые предались дикому разврату, между тем как другие соблюдают строжайшее воздержание и постятся. Эта чума уничтожит все привычные законы и обычаи.
— Трудно не заразиться, если болезнь передается через одежду и ее переносят животные, — заметил я. — Значит, умрет много людей: и развратников, и аскетов.
— Что верно, то верно, — согласился мой спутник.
Мимо нас промчалась карета с задернутыми занавесками. Пара гнедых лошадей пронеслась на полном скаку. Мой провожатый кивнул в их сторону.
— Они правильно делают, что уезжают.
— Разве чума не настигнет их в деревне? — с сомнением спросил я.
— Возможно. Но там у них есть надежда не заболеть, — сказал он. — Я и сам собираюсь уехать из города.
— Мне бы тоже хотелось, — задумчиво произнес я. — Покинуть город, уйти навсегда из заведения Сильвано. Оно, по-своему, не лучше чумы.
— Я слышал рассказы об убитых и искалеченных детях, — кивнул поэт. — Говорят, Сильвано убивает тех, кто пытается сбежать.
— Кто бы иначе пожелал там оставаться?
— Не знаю, — согласился он. — Может быть, проститутки идут в бордели, чтобы спастись от нищеты на улице?
— К Сильвано никто не идет за спасением. По сравнению с этим улицы — рай, — возразил я, не сдержав горечи в голосе.
Он положил мне руку на плечо и крепко сжал его.
— Ты так настрадался! Быть может, Сильвано скоро умрет, от чумы или от старости, и ты будешь свободен.
Взгляд его был полон сочувствия. Я пожал плечами. Сильвано состарился, но я не тешил себя надеждами, что его скоро не станет. К тому же на долю Марко выпали еще большие страдания, а если бы не я, то та же участь постигла бы голубоглазую Ингрид. Мои невзгоды ничтожны по сравнению с этим. Моя судьба по сравнению с их жизнью была терпимой.
