— Поддай! Еще чуть-чуть! А ну-ка!
— Это ж Людка из третьего подъезда! — взвизгнул кто-то. — Во как! Живая прям!
— Красавица, — прогудели справа, — вот я бы ее…
Люда выбежала из толпы. Она тащила за руки Витьку и мужа Федю. Федор поправлял очки, случайно наступал всем на ноги и поспешно извинялся. Людка была бледнющая. Подбежала к двойнику, упала перед ним на колени и зарыдала. Что-то кричала, совершенно бессмысленное. Людочкин муж смущенно улыбался, объяснял народу: «Вы простите. Это у нее тепловой удар, замешанный на дикости происходящего. Простите великодушно». Кто-то прошептал восторженно-презрительно: «Интельгент, бляха-муха». Дмитрич подошел к Людке, похлопал ее по плечу:
— Видишь, как бывает. Живешь-живешь — бац! — твой труп на три сантиметра в земле.
Сквозь толпу пробирались милиционеры.
— Че за скопление? Ну-ка разойдитесь!
— Менты, бляха-муха, — прошептал кто-то без восторга.
— Пойдем домой, — сказал я Ирке.
Ирка допила сок и спросила:
— А милиционеры тоже трудящиеся?
— Трудящиеся, — сказал я. — Только солидарности у народа с ними никакой.
* * *
У новой телеведущей в глазах наблюдался сумасшедший блеск. Творческий человек, сразу видно.
Она поправила очки и сказала:
— Загадочные двойники, как известно, появились во многих точках земного шара. Официальные власти, которые вначале придерживались версии, что это дело рук эксцентричного шутника-мультимиллионера…
Стук в дверь. Я тихонько выругался — Ирка же спит! — лениво сполз с дивана, сунул ноги в шлепанцы. За окном было темно, но трудящиеся успокаиваться не собирались. Разговаривали громкими, злыми голосами. Подростки бренчали на гитаре. С ума все посходили что ли? Мне вот, например, побоку найдется мой двойник или нет.
В дверь замолотили. Я побежал открывать.
На пороге стояла жена Дмитрича: испуганная, взъерошенная, в поношенном домашнем халате с узорчиками.
— Лешенька, помоги! Я «скорую» вызвала, да только вот… ох ты, боже мой…
Она потащила меня за руку к своей двери.
— Что случилось-то?
— Дмитрич помирает! Кровью так и брызжет!
Дожили, подумал я. Собственная жена называет мужа Дмитричем.
В прихожей у Дмитрича пахло пивом и бергамотовым чаем. Паркет был забрызган темно-красной жидкостью.
Дожили, подумал я. Об уборке забыли совсем, неряхи.
В спальне, в кресле-качалке сидел Дмитрич.
Дожили, подумал я тоскливо.
Дмитрич был мертв.
* * *
Следующим утром день солидарности и не подумал заканчиваться. Люди солидаризировались все больше и больше.
