Женщина на сторожевом посту | страница 11
— А вот и есть! — генерал с улыбкой показал на свой старый крестьянский тулуп. — Он да мундир, вот весь мой гардероб, а на этой соломе мне спится так же мягко, как вам на пирине с гагачьим пухом… Однако если снова вернуться к войне, то в осадном деле Потемкин смыслит столько же, сколько вы, мадам!
Графиня погрозила Суворову пальцем.
— Впрочем, я в любом случае предпочел бы находиться под вашим, а не под его командованием, — поспешил добавить он.
— Ну, тогда пойдемте со мной, генерал, — воскликнула прекрасная амазонка, — давайте сначала посетим наши батареи, а потом вместе позавтракаем.
Суворов вслед за графиней вышел из палатки и попытался держаться на почтительном расстоянии от нее.
— Не так, позвольте вашу руку! — приказала она, метнув в его сторону взгляд, требующий безоговорочного повиновения.
— Что-то солдаты скажут, когда я с дамой… — возразил было Суворов.
— Вы идете не с дамой, не с фавориткой, — не позволив ему закончить фразу, оборвала генерала графиня, — а с товарищем, понюхавшим пороху!
С этими словами она без лишних церемоний взяла его под руку, и они зашагали по палаточному городу, странная пара: хилого вида мужчина в поношенном мундире и статная красивая женщина в царственных мехах, за которой волочился по снегу шелковый шлейф.
Турецкие генералы в крепости, через лазутчиков и перебежчиков хорошо осведомленные о положении русских и каждый день слушающие волшебные сказки о прекрасных амазонках, которыми окружил себя Потемкин, в конце концов решили предпринять ночную вылазку с намерением расстроить осадные работы или, хотя бы, во всеобщей неразберихе овладеть русскими гуриями.[18] Но прежде они послали парламентера, который должен был внушить русским ложное представление о будто бы крайне отчаянной ситуации в крепости, близкой тому, чтобы капитулировать.
Эта миссия была доверена сагарджи-паше,[19] командиру 64-го джемаата (полка) янычаров, так называемому сторожевому псу (сагарджи).
Случаю было угодно, чтобы в день, когда он под защитой белого флага приблизился к русским позициям, форпосты на них занял Симбирский полк.
Графиня приняла парламентера в своем великолепном шатре, гораздо более походившем на элегантный дамский будуар, чем на жилище полкового начальника, и, поскольку еще было раннее утро, в очаровательном женском одеянии. Некоторое время турок с немым изумлением взирал на прекрасную женщину, которая в щедро отороченном черным соболем неглиже из белого атласа полулежа расположилась на мягком диване и мерцающие как золото волосы которой, перехваченные лишь белой лентой, ниспадая рассыпались по пышным плечам. Затем он, скрестив на груди руки, смиренно поклонился ей. Ибо благодаря туалету графини, материалом и сочетанием цветов напоминающему должностную шубу великого визиря, он принял ее за своего рода русского великого визиря в женском воплощении, тем более, что на его вопрос, где он, дескать, может увидеть командира, графиня ответила, что она и есть командир.