Этот храм действительно был маленьким, сложенным из камня и по форме напоминавшим крестьянскую хижину — такой же круглый, островерхий, с кожаной занавеской вместо двери. Алтарь стоял там, где полагалось бы быть печи, на нем в разбитой чаше полыхал огонь Солнца и в беспорядке лежали священные предметы.
Позади храма оказался домик священнослужителя — обыкновенная хижина с пристройкой, в которой жила престранная компания: лама, белая лань и одноглазый пес. Лама заурчала на кобылку и всадницу, пес залаял, а лань покосилась из дальнего угла глазами, похожими на кровавые рубины.
Элиан с трудом слезла с сенеля. Деревушка казалась либо спящей, либо покинутой, но Элиан почувствовала, что оттуда за ней наблюдают. Рука бессознательно потянулась к голове, к шапочке, закрывавшей волосы, и надвинула ее до самых бровей.
Внутри хижины кто-то пошевелился. Сенель хоть и устал, но поднял голову и навострил уши.
В этой деревушке, как оказалось, была жрица, женщина среднего возраста, квадратная и упитанная, красно-коричневая, как земля ее предков. Платье ее было поношенным, но чистым, крученое ожерелье из красного золота потускнело от времени, как будто прошло за долгие годы через множество рук, пока не оказалось у нынешней своей владелицы. На плечах она держала коромысло с ведрами.
Жрица посмотрела на Элиан спокойным, нелюбопытным взглядом.
— Сенеля можешь поставить в пристройке, — сказала она. — Но корм для него тебе придется накосить самой.
На мгновение Элиан потеряла голову от ярости: это работа для служанки. А она…
Она по собственной воле стала простой бродяжкой. Элиан заставила себя поклониться и сказать нужные слова: — Благодарю за гостеприимство. Жрица поклонилась в ответ столь же учтиво, как любая госпожа во дворце.
— Этот дом открыт для тебя. Возьми что пожелаешь, и добро пожаловать!
Первым делом Элиан позаботилась о сенеле. Неподалеку росла сочная трава, и она своим остро наточенным ножом нарезала целую охапку. Когда она принесла траву в пристройку, то обнаружила, что у нее появились помощники — ватага ребят; некоторые из них еще не доросли до штанов, других же вполне можно быть назвать взрослыми. Один или двое из них приблизились к самому стойлу, давая кобыле травки. При появлении Элиан они бросились врассыпную, однако удрали недалеко, поскольку восхищение сенелем пересилило страх перед всадницей в необычной роскошной одежде. Один мальчик осмелился даже заговорить с Элиан. Но если жрица говорила на диалекте, который вполне можно было понять, то речь мальчика казалась просто чужим языком.
