– Мне надо с вами поговорить, – сказала девушка и чуть приблизилась к нему, можно было протянуть руку и дотронуться до ее тонких пальцев. Но конечно, Мирон Иванович не посмел этого сделать.
Мирон Иванович молчал. Девушка заговорила тихо, как будто они были на свидании, когда близко злые любопытствующие уши и нельзя им открыться.
– О чем… поговорить?
– О вас, Мирон Иванович.
– А вы откуда знаете, как меня зовут?
– Я вас увидела еще вчера, – сказала она, – и узнала ваше имя.
Трап, ведущий на палубу, заскрипел, кто-то поднимался. Девушка еще тише, настойчивее, чем прежде, сказала:
– Я вас буду ждать на берегу. Не спешите, я дождусь.
На палубу поднялся заместитель директора.
– Ты здесь, – сказал он, – а я уж решил, что утонул. – Он подошел к Мирону Ивановичу, обнял его за плечо мягкой несильной рукой. – Пошли вниз. Директор хочет тост сказать.
Девушки на палубе не было.
Мирон Иванович вырвался из дружеской компании только через полтора часа. Миром не мог сказать старшим товарищам, что у него свидание с девушкой, имени которой он не знает. Впрочем, для себя он не называл встречу с девушкой свиданием – это было не свидание, а нечто высшее – как юношеская мечта.
Он извелся за последний час, потому что официантка не спешила со счетом, а директор желал, чтобы к кофе принесли ликер, которого в ресторане не было.
После каждой досадной задержки Мирон Иванович представлял себе, как девушка смотрит на часы и уходит, растворяется в синей тьме, навсегда. Она же не местная! Мирон Иванович работает здесь второй год, но никогда ее не видел. Может, приехала к кому-нибудь на студенческие каникулы? Или туристка?
На выходе из трюма висело зеркало, и пока его спутники получали в гардеробе шляпы, он украдкой поглядел на себя. Обычно он не переоценивал своих мужских качеств и зеркал не замечал. Но сейчас посмотрел, даже расправил плечи и убрал недавно приобретенный животик. И тут же пожалел, что поддался слабости.
На берегу Мирон Иванович покрутил головой, стараясь увидеть девушку. На высокий берег тянулась деревянная лестница. Наверху горели огоньки окраинных домов, по откосу росли кусты – но девушки нигде не было. Мирон Иванович огорчился и чуть не дал отвезти себя домой на директорской машине. Но наверху лестницы он вдруг заупрямился и заявил, что пойдет домой пешком.
– Ладно, – сказал директор, – гуляй, пока молодой, в машине еще наездишься.
Заместитель директора засмеялся этой шутке.
Машина уехала, Мирону Ивановичу не хотелось уходить, надо было справиться с разочарованием. И тут он услышал голос:
