– Но им дорог и наш завод. Потому что это – завтрашний день Великого Гусляра. Им будет чем любоваться.
Мирон Иванович взглянул на девушку в голубом. Она смотрела на него.
– С другой стороны! – решительно произнес он.
Но тут директор снова остановил его движением ладони, которого Мирон Иванович не мог ослушаться, и добавил:
– Но это не исключает.
После этого Мирону Ивановичу нечего было добавить.
В голове приятно шумело, и захотелось покурить. Но курить в трюме баржи нельзя, а спутники его были некурящими, так что он извинился и пошел наверх, на палубу, где был прибит железный лист и стояло ведро для окурков.
Мирон Иванович стал глядеть вниз по реке. Вечерело, оттуда тянуло сырым еловым воздухом, и он представил себе, как завтра рано утром они поплывут на катере к Веселому омуту. Над рекой будет подниматься утренний туман, а потом они будут есть шашлыки и весело беседовать.
И тут он уловил движение у поручней. Он быстро поглядел в ту сторону и увидел, что девушка, та самая, взгляд которой он перехватил в ресторане, стоит совсем близко. И в этом не было ничего удивительного, потому что бывают счастливые вечера, когда все в жизни получается, когда судьба идет тебе навстречу, даря славных собеседников и неожиданную щемящую встречу.
– Вы курите? – спросил Мирон Иванович, обычно крайне стеснительный с девушками. Но сейчас в нем жило глубокое убеждение, что девушка вышла на палубу именно из-за него, что она ждет, когда он осмелится к ней обратиться, и не возмутится такой прямоте.
– Нет, спасибо, – сказала девушка, – я не курю.
– Душно стало? – спросил Мирон Иванович, смело разглядывая девушку и удивляясь ее тонкости, изяществу, хрупкой и угловатой линии плечей и рук, светящейся в полутьме голубизне платья, а главное, естественной воздушности небрежно парящих над плечами русых волос.
– Нет, – ответила девушка, поглядев на него в упор, и Мирон Иванович осознал ее глаза – они раскрылись навстречу ему, голубые, а может, серые, но впитавшие в себя отблески бесцветного сумеречного неба, большие и доверчивые.
– А почему? – вдруг защекотало в груди.
Она должна сейчас ответить, и от этого ответа в его жизни все может перемениться – то был момент сладкого страха, вызвавшего такую слабость в ногах, что Мирон Иванович быстро выкинул сигарету за борт и вцепился в поручень.
– Я вышла вслед за вами.
– А, – сказал Мирон Иванович.
Стеснение и щекотание в груди не прошло, а усилилось, но никакого ответа он придумать не смог.
