Дверь соседней квартиры открылась, из нее высунулась соседка, женщина лет шестидесяти д. пестром ситцевом халате. Глянула с любопытством:
- Ирина, ты чего?
- Давайте пройдем в квартиру, — решительно сказал Завьялов и подтолкнул рыдающую Ирину Михайловну в прихожую. - Ничего еще не потеряно. Сам работал в милиции, знаю.
Вот потому, что работал, знал: ситуация безнадежная. Но не говорить же ей об этом! В квартире увидел следы поспешного бегства. Московские гости уехали, не прибрав за собой, а Ирине Михайловне было не до того. А Василий-то всерьез перетрусил!
- Вы его не судите, Васю, - всхлипнула Ирина Михайловна, словно прочитав его мысли.
И как они все оправдывают детей! Что бы те ни сделали. У него детей нет, потому и родительский инстинкт отсутствует. Не понять.
- Вася сказал, что в Москве поговорит с кем надо. И денег соберет. На адвоката.
- Это правильно.
Он принес воды, Ирина Михайловна, сделав несколько глотков, немного успокоилась.
- Насчет вчерашнего... - он вздохнул. - Речь идет об убийстве моей жены, потому я и принимаю участие в расследовании. Ваш сын жив, а моя Маша...
- Но Пашенька не мог ее убить! Он и мухи не обидит!
- Мухи не обидит. А вот я лично слышал, как он угрожал Герману Георгиевичу Горанину. Как с этим?
Ирина Михайловна растерянно молчала.
- Причину ненависти я понимаю. Первая любовь, тут уж ничего не поделаешь.
- Я ему говорила, не для тебя эта девушка. Забудь. А он одно - Ника да Ника. Никто ее не понимает, а я, мол, понимаю. Звонил ей. Мэрша все трубку бросала. Потом пригрозила в тюрьму упечь.
- Когда звонил?
- Как Ника из Америки вернулась, так и звонил. По десять раз на дню. Дочку-то к телефону не допускают. А номер ее мобильного Паше, естественно, не сообщили.
- А она? Почему она не позвонила? С мобильного.
- Да ведь не любит она его, неужели ж не понятно? У нее следователь в обоих глазах, через него все и видит. А он плохой человек. С курткой-то как все вышло?
- Да, Ирина Михайловна, что с курткой?
- В воскресенье мы, как обычно, стояли на рынке. Подошел Горанин, спросил, почем зимние курки. Паша отвернулся, но я-то понимаю — покупатель, есть покупатель. Ответила. Горанин тут же - хочу, мол, купить.
- Герман? Дешевую зимнюю куртку из плащевки? - удивился1 Завьялов.
- Он сказал, что не себе. На днях, мол, едет в деревню, так отец попросил купить.
- Да, отец его ростом примерно, как Павел. А Герман - тот в материну породу. Говорят, дед у него такой был, под два метра ростом.
