«Вы ощущаете его только потому, что не свободны от самого себя. А ведь все так просто! В чем тут дело, можно понять на примере листа бамбука. На него давит снег, он опускается все ниже. Внезапно снег соскальзывает, а лист даже не дрогнет. Пребывайте, подобно листу, в максимальном напряжении, пока не осуществится выстрел. Ведь его не может не быть, если тетива натянута, он подобен падению снега с листа бамбука — свершается еще до того, как стрелок об этом подумает».
Несмотря на все, что я делал или не делал, мне не удавалось отрешиться от ожидания выстрела. Как и прежде, я осуществлял его намеренно и ничего не мог с этим поделать. Постоянные неудачи угнетали меня все сильнее, а занятия продолжались уже третий год. Не буду отрицать, я пережил много грустных часов и нередко задавал себе вопрос, стоит ли и дальше тратить время, тем более что оно находилось в весьма малопонятных отношениях с тем, чего мне удалось достичь.
Я вспомнил язвительное замечание одного из моих земляков, который сказал, что в Японии существует масса вещей, гораздо более важных, чем это не имеющее практического применения искусство, и его проигнорированный мною вопрос, что я собираюсь делать с этими благоприобретенными знаниями потом, показался мне вдруг вовсе не таким уж и абсурдным.
Мастер, наверное, почувствовал, что со мной происходит. В то время, рассказывал мне потом господин Комачия, он пытался освоить введение в философию, чтобы выяснить, как можно мне помочь, исходя из более близких для меня вещей. Но в конце концов он отложил книгу, мрачно заметив, что теперь ему понятна одна простая вещь: человеку, который занимается подобной наукой, должно быть чрезвычайно трудно освоить стрельбу из лука.
Летом мы поехали в тихое место, отличающееся неброской красотой, задумчивой и мечтательной. Наш основной багаж составили луки. Целыми днями я думал об осуществлении выстрела. Это превратилось в навязчивое состояние, и я все больше и больше забывал о постоянном напоминании мастера, что мы не должны практиковать ничего другого, кроме отрешенного сосредоточения. Размышляя, я пришел к выводу, что моя ошибка таилась там, где мастер и не подозревал. Дело было вовсе не в нехватке у меня ненамеренности и бессамостности, а в том, что пальцы правой руки слишком сильно сжимают большой палец. Чем дольше приходилось ждать выстрела, тем судорожнее я сжимал палец. Это происходило невольно. Я пришел к выводу, что нужно работать именно над этим. Вскоре я нашел простой и одновременно спасительный выход: если я, натянув лук, буду распрямлять пальцы, охватывающие большой палец, осторожно и постепенно, то наступит момент, когда большой палец, больше уже не удерживаемый, отойдет как бы сам по себе, так что выстрел произойдет молниеносно, как соскальзывает снег с листа бамбука. Эту мысль подсказало мне умение стрелять из винтовки, именно благодаря похожей технике выстрела: указательный палец сгибают очень медленно, пока легкое, почти незаметное нажатие не преодолевает последнее препятствие.
