Размышленьями, но скоро
Утомлен был вихрем мыслей,
И невольно мне взгрустнулось.
И под ясенем зеленым,
Где журчал ручей прозрачный,
Лег я, грустный и усталый,
На траву, лицом к лазури.
И ручья волшебным плеском
Зачарованный волшебно,
Перестал грустить и думать
В забытьи бездумной лени.
Но в душе росло желанье -
Жажда сна, безумья, смерти,
Все мучительней сиял мне
Образ трех ночных красавиц.
О прекрасное виденье,
Сон, развеянный зарею,
О, скажи, куда ты скрылся,
Где ты светлым днем таишься?
Под развалинами храмов,
Уцелевшими' в Романье,
Днем скрывается Диана
От дневной Христовой власти.
Лишь во тьме, в глухую полночь,
Выходить она дерзает,
Чтоб развлечься травлей зверя
В обществе подруг-язычниц.
А прелестная Абунда
Так боится назарейца,
Что дневной досуг проводит
В неприступном Авалуне.
Этот остров затерялся
В тихом море романтизма.
Только конь волшебной сказки
Долетит к нему на крыльях.
Там забота не причалит,
Пароход не бросит якорь,
Не появится филистер
С вечной трубкою в зубах.
Сонной одури и скуки
Не нагонит звон церковный,
Этот феям ненавистный,
Мрачный гул колоколов.
Там и царствует в веселье,
Вечной юностью сияя,
Жизнерадостная фея,
Светлокудрая Абунда.
Там в прогулках и в беседах,
Средь подсолнечников ярких,
Дни проводит королева
Паладинов, мир забывших.
Да, но ты, Иродиада,
Где же ты, скажи! Я знаю,
Ты мертва, лежишь в могиле,
Там, где град Ерушолаим.
Днем -- недвижный труп -- лежишь ты!
В величавом саркофаге.
В полночь ты встаешь, заслышав
Свист бичей и звонкий хохот.
И летишь за буйным сонмом,
За Дианой и Абундой,
Средь охотников веселых,
Невзлюбивших крест и муку.
Что за общество! О, если б
Сам я мог скакать ночами
По лесам! С тобою рядом
Я б летел, Иродиада!
Ибо ты мне всех милее,
Больше греческой богини,
Больше феи ты мила мне,
Ты, о мертвая еврейка!
Я люблю тебя. Ты видишь,
Как душа во мне трепещет!
Будь моей, моей девчонкой,
Мой кумир Иродиада!
Будь моей, отдай мне сердце!
Выкинь в мусор это блюдо
С головой глупца кровавой,
Лучшим блюдом насладись.
Посмотри, я словно создан
Для тебя! Мне горя мало -
Проклял бог тебя, мертва ль ты,
Это все ведь предрассудки.
И с моим блаженством вечным
Обстоит весьма неясно,
И живой я или мертвый,
Я и сам подчас не знаю.
Лишь позволь -- и точно рыцарь,
Точно cavalier-servente 1,
Буду я носить твой плащ
И терпеть твои капризы.
По ночам с тобою рядом
Буду мчаться в диком сонме,
Говорить с тобой, смеяться
Над своей безумной речью.
