Ибо я сломал бы шею.
Ах, она б лишь рассмеялась,
Если б в пропасть, обезумев,
Я у ног ее свалился.
Ах, я знаю этот смех!
Ну, а третья, пред которой
Трепет кровь твою наполнил,-
Как другие две, быть может,
И она была чертовка?
Ангел, черт ли -- я не знаю,
Но ведь именно у женщин
Никогда не знаешь толком,
Где в них ангел, где в них черт.
Был в глазах безумных, знойных
Весь волшебный блеск Востока,
Был на ней убор бесценный,
Точно в сказках Шахразады.
Губы -- нежные гранаты,
Нос лилейный, чуть с горбинкой.
Тело стройно и прохладно,
Точно пальма в жар полдневный.
Белый конь играл под нею.
Два высоких черных мавра
Шли с боков, держа царице
Золоченые поводья.
Да, она была царица,
Королева Иудеи,
Та, чью страсть насытил Ирод
Головою Иоанна.
И за это преступленье
Казнь она несет за гробом:
В сонме призраков ей мчаться
Вплоть до Страшного суда.
И в руках она доныне
Держит блюдо с головою
Иоанна и безумно
Эту голову целует.
Ведь она его любила.
Библия молчит об этом,
Но хранит народ преданье
О ее любви кровавой.
Да и как понять иначе
Злую прихоть этой дамы?
Женщина -- лишь если любит,
Снимет голову с мужчины.
Рассердилась отчего-то,
Вот и голову срубила,
Но едва лишь увидала
Эту голову на блюде -
Помешалась и от горя
Умерла в безумье страсти.
(Плеоназм: безумье страсти!
Страсть сама уже -- безумье.)
И она, держа, как прежде,
Блюдо с головой кровавой,
Ночью скачет на охоту,
Забавляясь тем, что в воздух
Эту голову бросает,
И, как мяч, проворно ловит,
И смеется детским смехом
Женски-дикому капризу.
Мимо мчась, она глядела
Мне в глаза и вдруг кивнула
Так кокетливо и томно,
Что пронзила боль мне сердце.
Трижды, как волна колеблясь,
Мчалась мимо кавалькада,
Трижды, мимо пролетая,
Мне кивал прекрасный призрак.
И хотя давно виденье
Отзвучало и поблекло,
Долго мне привет царицы
Жег взволнованное сердце.
И потом всю ночь до света
Я ворочался, усталый,
На соломе (в доме ведьмы
Не было перин пуховых).
Все я думал: почему ты
Так загадочно кивала?
Почему так странно нежен
Был твой взор, Иродиада?
ГЛАВА ХХ
Солнце в белый мрак тумана
Мечет стрелы золотые,
И туман багрится кровью,
Тая в блеске и сиянье.
Лучезарный триумфатор,
Яркий день восходит в небе,
Наступив пятой на темя
Побежденных светом гор.
Зазвенели, засвистели
Птицы в гнездах потаенных,
И концертом ароматов
Мир наполнили растенья.
Утром, с первыми лучами,
Мы сошли с горы в долину,
И пока Ласкаро молча
Изучал следы медведя,
Я убить старался время
