Спокойно, внушала себе осторожная Элин, этот мужчина — ловелас чистой воды. Кровь у нее заспешила по жилам, но Элин уже казалось, что ничего такого у него и в мыслях нет. Господи, ведь не похоже на то, чтобы он собирался пуститься в загул и вообще имел хоть какие-то виды на нее!
— Честно говоря, — призналась она, — я еще не вполне загрузила свой холодильник, так что… — Его восклицание и виноватый вид человека, раскаивающегося в недосмотре, заставили ее остановиться.
— Ради Бога, простите меня, Элин. Мне следовало позаботиться о том, чтобы в вашем холодильнике всегда была еда!
— Вовсе нет, — любезно возразила она и неизвестно почему ощутила желание освободить его от чувства вины за невнимательность. — Мне не составит труда зайти в магазин и купить все, что надо, по дороге домой.
— Вы позволите мне пригласить вас поужинать? — предложил он и, видя ее колебания, добавил: — В знак того, что я действительно прощен.
Караул! Элин искренне пожелала оказаться дома, в Англии. В Англии она бы справилась с этой ситуацией. Здесь же здравый смысл как-то ускользал от нее. Не будь идиоткой, одернула она себя, что такого может случиться?
— Я тоже умираю от голода, — призналась она вслух и вскоре уже сидела в его «феррари», размышляя о том, что приглашение Тино Агосты поужинать принимала без этого копания в собственной душе.
Хотя, конечно, Тино играл не в той лиге, что его шеф. Но с другой стороны, поужинать с работодателем после тяжелого дня — разве это свидание?
Ресторан, в который привез ее Макс Дзапелли, был шикарным и в то же время по-домашнему уютным. Не зная итальянского, Элин позволила своему спутнику выбирать блюда для нее.
— Изумительно, — улыбнулась она, попробовав поданные на закуску spaghetti alia napoletanа,[4] обильно приправленные помидорами, луком и базиликовым соусом.
— Вы говорили, что умираете с голоду, — вежливо напомнил он.
— Вы тоже, — ухмыльнулась она, заметив, что он заказал себе то же самое.
Взглянув на дрогнувшие уголки его губ, Элин вдруг почувствовала, что подпадает под гипноз этого человека. Рот у него действительно восхитителен, невольно подумала она и, переведя взгляд к глазам, обнаружила, что ее собственный улыбающийся рот тоже подвергается изучению.
Улыбка тут же покинула ее лицо, и его — тоже. Между ними повисла напряженная тишина. Они серьезно смотрели друг на друга. Потом, когда она от какого-то стеснения начала задыхаться, он приказал: «Ешьте!» — и чары рассеялись. Элин отвела взгляд, отчаянно соображая, что бы такое сказать, чтобы он не подумал, что это из-за него у нее перехватило дыхание.
