— Еще болит? — кивнул он на изуродованную левую руку Эмеша.
Тот пошевелил пальцами, словно проверяя, сжал их в кулак, покрутил кистью.
— Да нет, вообще-то. Скоро три месяца, зажило уже.
— Я тоже должен был быть там.
— Да брось, — Эмеш махнул рукой, — ты же не прыщавый подросток. Не стоит переживать о том, что тебя не взяли подраться. Успеешь еще.
Да и все еще успеют. Тогда они загнали назад семерых из десяти демонов, три остались на свободе. Только что выбравшиеся на свет шун еще беспомощны, как слепые котята. Они отползли от выхода, повинуясь древнему инстинкту, и лежали, набираясь сил, расправляя крылья. Словно бабочки, выбравшиеся из кокона. Но даже тогда одного прикосновения шун было достаточно, что бы едва не отправить Эмеша в царство мертвых. В тот день, помощью энлиль, семерых демонов удалось загнать обратно и затворить Врата. Троих так и не нашли. Если они останутся на свободе — мир, и даже само существование бессмертных, может оказаться под грозой. Демоны высасывают силу земли и живых существ, убивая все вокруг себя. Ни один бессмертный не может противостоять им в одиночку.
У Лару была какая-то связь с демонами, а возможно даже и некоторая власть над ними. Вряд ли она могла ими управлять, но совершенно точно могла чувствовать за многие мили.
Эмеш неоднократно просил вернуть Лару, что бы с ее помощью отыскать оставшихся трех пропавших шун, пока еще не слишком поздно. Но Атт сказал — нет. Если она действительно выпустила демонов, то кто знает, что она задумает в следующий раз. Сказал, что она может навлечь еще большие беды… хотя куда уж больше.
Спорить с Аттом было бесполезно, проще было поступить так как считает нужным не спрашивая. За эти три месяца боги облазил все, даже самые дальние закоулки мира, разузнали кажется все что могли, но демонов так и не обнаружили. Время шло, нужно было делать хоть что-то пока не слишком поздно.
— Ты думаешь, это действительно не она сделала? — спросил Утнапи, отхлебывая чай из полосатой кружки.
Эмеш хотел было ответить, но передумал, и долго сидел молча.
— Не знаю, — сказал он наконец, впервые признавшись в этом самому себе, — я не знаю. Не верю, что это сделала Лару, она не могла. Но в то же время в этом деле слишком много того, что я не понимаю.
Солнце садилось за реку, в бескрайние пески пустыни Бехреш. Оно подрагивало в раскаленном воздухе, и тихонько, не спеша, устраивалось на ночлег.
Тамариск шелестел мелкими, слегка пожухшими листочками, а откуда-то с воды доносилось дружное кваканье лягушек. Впервые этой весной.
