Обязательно найдутся люди, которые закричат: кощунство! А музей в Брестской крепости – не кощунство? Или тем более в Освенциме? Думаю, что нет: это память о подвиге и об уроке. Чернобыль – тоже. Вот о том, какой это был урок, уже можно спорить. Что преподано? Кто и за что наказан? Какой предполагается ответ?
– Мы жили в раю,- говорит Володя Вербицкий, ныне диспетчер в администрации чернобыльской зоны, а до аварии – сотрудник одной из лабораторий при станции.- Энергетикам жилось в Советском Союзе получше, чем остальным. Город наш – Припять – построили в семидесятом. Восемь детских садов, самая высокая рождаемость на Украине, в очереди молодая мать с тремя детьми не была редкостью. А что ж было не рожать? Достаток, любимая работа, все друг друга любят, потому что все – коллеги… Население города – сорок тысяч. Кинотеатр, дворец культуры, школы, стадион – он совсем уже зарос теперь… К первому мая должны были открыть парк аттракционов. Уже все было готово – и колесо обозрения, и карусели. Так их и не запустили никогда.
Я был в этом парке аттракционов, поднялся по сгнившим, рассыпающимся в труху доскам на карусельный круг, сел в подвесную кабинку – когда-то ярко-красную, теперь облупленную и местами проржавевшую. Неожиданно огромный железный обод, на котором висели кабинки, повернулся – и меня неудержимо повело назад, назад, назад… Карусель с тяжелым скрипом (рыдает? или ликует, что хоть кого-то за пятнадцать лет прокатит?) закрутилась против часовой стрелки.
Немудрено. В Припяти навсегда восемьдесят шестой год, семидесятый год Советской власти.
– Ждали же Первого мая, готовились к празднику. Закупились, холодильники забили… Хорошо, что сразу после эвакуации приехали несколько бригад и спасли город от заражения – ток ведь сразу отключили, газ и воду тоже, это все начало гнить… Но вообще в Припяти до последнего времени находили какие-то запасы, консервные банки…
Взрыва почти никто не слышал. Ночь была, с субботы на воскресенье. Это и спасло многих – на станции почти никого не было. Сразу погиб только оператор насосных установок – он один там находился, Валерий Ходимчук, первая жертва Чернобыля. В Припяти все спали. Некоторые только слышали слабый отзвук взрыва да видели отдаленную вспышку: все-таки двадцать километров от энергоблока… Но несколько рыбаков как раз в это время возвращались с вечерней рыбалки. И они рассказывали, что у них были очень странные галлюцинации: например, переходят они через рельсы. И им кажется, что это барьеры, что надо очень высоко ноги задирать, чтобы их перешагнуть. Другие всякие глюки… Вероятно, это из-за очень сильного выброса, радиация может так подействовать в первый момент. Многие рассказывали про изменения сознания в зоне.
