Наступил день отъезда Ван Сяо-цуна. Нагруженные верблюды уже стояли на улице, оставалось только дождаться, когда с пастбища пригонят лошадей. Но тут пронесся слух, что табун ночью угнали конокрады, вроде бы куда-то на юг. Из двух посланных вдогонку солдат назад вернулся только один - другого убили по дороге. Город недоумевал, а среди китайцев началась форменная паника. Она возросла, когда прибывшие в Улясутай из дальних восточных уртонов монголы рассказали, что видели вдоль почтовой дороги трупы шестнадцати солдат, направлявшихся с депешами от Ван Сяо-цуна в Ургу. Вскоре этим мрачным загадкам нашлось объяснение.
Командир русского отряда получил письменный приказ от казачьего полковника В.Н. Домоирова немедленно разоружить китайский гарнизон, всех офицеров - китайцев арестовать и отправить в Ургу к барону Унгерну, взять в свои руки контроль над положением в Улясутае, прибегая, если потребуется, к силе, а позднее присоединиться к его отряду. В то же самое время в Улясутай примчался гонец с письмом от Нарабанчского хутухты, где говорилось, что отряд под объединенным командованием Хун Болдона и полковника Домоирова из Урги грабит китайские торговые дома, убивает мирных торговцев, а его командиры требуют у монастыря лошадей, продовольствия и крова. Хутухта просил помощи: жестокосердый покоритель Кобдо Хун Болдон мог в любой момент с легкостью отдать приказ о разграблении уединенно расположенного, беззащитного монастыря. Мы настойчиво просили полковника Михайлова не нарушать достигнутого соглашения и не ставить в ложное положение русских и иностранцев, помогавших в его подготовке: иначе мы ничем не отличались бы от большевиков, рассматривающих предательство как политическую норму. Наши речи тронули Михайлова, и он написал Домоирову, что Улясутай и так уже находится в его руках, причем без всякого боя; над зданием бывшего русского консульства вновь развевается трехцветный флаг; чернь разоружена; что же касается остальных приказов, то он не находит возможным их выполнить: это стало бы нарушением только что подписанного русско-монгольского договора.
От Нарабанчского хутухты поступало по несколько известий на день. Положение в монастыре становилось все более напряженным. Хутухта сообщал, что Хун Болдон записывает в свой отряд монгольское отребье - нищих и конокрадов, их вооружают и обучают. И еще: солдаты крадут монастырских овец; "нойон" Домоиров вечно пьян, и на все протесты хутухты только ухмыляется и грязно бранится. Гонцы оценивали неоднозначно силы отряда, некоторые считали, что в нем не больше тридцати солдат, другие же, ссылаясь на заявление самого Домоирова, утверждали, что будут все восемьсот. Разобраться во всем этом было чрезвычайно трудно, да и гонцы вдруг перестали приезжать. Письма саита оставались без ответа, посланные в монастырь люди не возвращались. Сомнений не было: они либо убиты, либо захвачены в плен.
