/58/ предназначением и проклятием того края, где он был произведен. Международное разделение труда, которое возникло вместе с капитализмом, более всего напоминало, по меткому замечанию Поля Барана, распределение обязанностей между всадником и лошадью [32]. Мировые колониальные рынки росли как простые придатки внутреннего рынка нарождающегося капитализма.
Сельсо Фуртадо отмечает, что европейские феодалы, получив прибавочный продукт, в той или иной форме использовали его там, где он был произведен, в то время как главная задача испанцев, получивших от короля копи, земли и индейцев Америки, состояла в том, чтобы, изъяв прибавочный продукт, вывезти его в Европу[33]. Это замечание позволяет лучше понять конечную цель испанской колониальной системы, сложившейся в Америке: при некоторых внешних феодальных чертах она, в сущности, призвана была обслуживать зарождающийся в других странах мира капитализм. В конце концов в наше время богатые центры капитализма не могли бы существовать без бедных закабаленных окраин: те и другие образуют единую систему.
Но не весь прибавочный продукт ускользал в Европу. Заправлявшие колониальным хозяйством купцы, владельцы рудников, крупные землевладельцы имели право на свою часть доходов, создаваемых трудом индейцев и негров под подозрительным взглядом всевластной короны и ее главного союзника — церкви. Власть была сосредоточена в руках немногих людей — тех, кто отправлял в Европу драгоценные металлы и продукты питания и получал оттуда предметы роскоши. На оплату этих предметов роскоши и уходили состояния, сколачиваемые в Америке. Правящие классы не питали ни малейшего интереса к развитию различных отраслей хозяйства внутри страны или подъему технического и культурного уровня населения. Они выполняли другую функцию в механизме мировой экономики. Ужасающая нищета народа, которая была им даже на руку, предшествовала развитию внутреннего потребительского рынка.
Французский экономист Ж. Божо-Гарнье полагает, что самое тяжкое колониальное наследие Латинской /59/ Америки, объясняющее ее теперешнюю отсталость, — это нехватка капиталов[34]. Однако вся имеющаяся историческая информация доказывает, что колониальная экономика приносила огромные доходы классам, представлявшим на местах систему колониального господства. Избыток дешевой рабочей силы, а также большой спрос в Европе на американские товары сделали возможным, указывает Серхио Багу, «раннее и обильное накопление капитала в испанских колониях. Число тех, кто извлекал из этого выгоду, не только не увеличивалось, но даже уменьшалось относительно количества всего населения: ведь число безработных европейцев и креолов, согласно установленным фактам, постоянно росло»[35]. Капитал в Америке, после того как его львиная доля поглощалась европейским капитализмом, осуществлявшим процесс первоначального накопления, не приводил на американской почве — в отличие от европейской — к созданию базы промышленного развития, а растрачивался совсем на другие цели — на сооружение великолепных дворцов и пышных храмов, на приобретение драгоценностей, богатых одежд, роскошной мебели, на содержание многочисленной прислуги, на устройство расточительных празднеств. А какая-то часть избыточного продукта замораживалась при покупке новых: земель, замыкаясь в круговороте коммерции и спекуляции.
