Расставшись с Богданом и Анатолем, тут же из бассейна Катька помчалась домой и засела за телефон.
К часам пяти вечера, когда сумерки уже полностью переквалифицировались в темноту, Катька сумела вызвонить по номеру только Ингину квартиру. Убеждала не так чтобы долго – Инга особенных планов на вечер не имела. Игорь Тянучкин, ее нынешний ухажер и хилый великовозрастный сынишка крупного дипломата, лежал с всамделишным гриппом, и она согласилась на предложение, повыделывавшись немного для вида. Особенно оттого, что Катька слезно просила, время поджимало ее.
В семь ровно Инга прибыла к универмагу возле Киевского вокзала. Никаких сомнений у нее не возникло, да и к чему бы. Загородная дача сама по себе свидетельствовала о статусе приглашающих кавалеров, лишние связи бы пригодились. А если ребята еще и собирались везти их специально за свой счет, стало быть, копейничать не привыкли, и с них можно было поиметь, и не только вспомоществование двум бедным студенткам. А может статься, и длительные отношения. На возможный плановый секс Инга давно уже смотрела сквозь пальцы, как на сущую ерунду. Конечно, никаких таких извращений она не потерпела бы, да эдаких и не водилось у задуренных комсомолом, праведных совдеповских кирюх. Водка, баня, пьяный трах, даже у самых интеллигентных, еще разговоры за жизнь, вот и все. Инга и сама была не прочь поговорить, выпить и повозиться в баньке. Пока антураж отдавал запретной новизной, совесть здесь выступала стороной. Для приличия с мужем или для забавы с кем попало, не суть разница. По крайней мере, пока.
Богдан и Анатоль сразу ей показались несколько необычными – слишком вежливыми, что ли. Не то чтобы Инга позволяла в отношении себя неуважительные вольности, но мужики – народ вообще нетерпеливый, у них одно на уме, независимо от состояния кармана и причастности к власти. Опять же машина у Катькиных «знакомцев» имелась в распоряжении не абы какая, а настоящая черная «Волга». А только Богдан с Анатолем как-то уж чрезмерно мирно и без заигрываний беседовали, не хвастались положением и достоянием, удивительно мало говорили про себя, что сильному полу совсем уж не свойственно, а больше расспрашивали девушек об их житье-бытье. Инга тогда ничего совсем не заподозрила. Мало ли что – люди не гордые и участливые – чем плохо? До начала лихих постсоветских времен оставался еще год с присыпкой, и потому не лез в голову и возможный криминал. Страна жила еще во вчерашнем дне, и Инга вместе с ней. Совершенно забыв, что даже самые революционные начинания не случаются на голом месте, а непременно имеют текущие предпосылки, впрочем так же, как и грядущие «новые» пороки.
