Затем, начав жарить еще четыре тоста, он остановился, чувствуя себя очень глупо.
— Вам же, на самом деле, все равно, жарят их или нет, правда? — Он кинул ломоть ближайшему псу, и тот исполнительно совершил перехват.
— Ладно, так дело пойдет быстрее. — Чарли скормил им остаток буханки.
Несколько ломтей он намазал толстым слоем арахисового масла, что не произвело на песиков совершенно никакого действия, а еще полдюжины — лимонным гелем для мытья посуды, что никак не повредило тоже, лишь вызвало у собак отрыжку прикольными пузырьками аквамаринового цвета.
— Паем гуять, папа, — сказала Софи.
— Сегодня гулять мы не пойдем, солнышко. Я думаю, нам с тобой лучше посидеть дома и хорошенько познакомиться с нашими новыми друзьями.
Чарли вытащил Софи из стульчика, стер у нее с мордашки и волос желе и усадил с собой рядом на диван читать раздел частных объявлений «Кроникл»: именно так сращивалась большая часть его бизнеса — не того, который сама Смерть, то есть. Но едва Чарли вошел в ритм, один адский пес подчапал к нему, взял его руку в пасть и потащил за собой в спальню, хотя Чарли протестовал, ругался и стучал псу по голове латунной настольной лампой. В спальне зверь наконец отпустил его и уставился на тумбочку с ежедневником, будто блокнот спрыснули говяжьим бульоном.
— Что? — спросил Чарли и тут увидел.
В суете он не заметил в ежедневнике нового имени.
— Слушай, тут стоит цифра тридцать. У меня еще целый месяц в запасе. Оставь меня в покое. — Кроме того, мимоходом Чарли заметил, что на огромном серебряном ошейнике адского пса выгравировано имя: ЭЛВИН.
— Элвин? А еще глупее тебя не могли назвать?
Чарли вернулся в гостиную, и пес отволок его в спальню еще раз — теперь за ногу. По дороге Чарли успел цапнуть трость со шпагой. Когда Элвин выронил его, Чарли вскочил на ноги и выхватил клинок. Огромный пес перевернулся на спину и заскулил. В проеме возник его сотоварищ — он пыхтел. (Этого адского пса, если судить по ошейнику, звали Мохаммедом.) Чарли рассмотрел наличные варианты. Шпагу в трости он всегда считал оружием внушительным — он, в конце концов, даже на сточных гарпий с нею ходил, — но тут ему пришло в голову, что вот эти звери, совершенно очевидно, теми другими тварями моют полы, а через пару часов им ничего не стоит сесть и сожрать буханку хлеба с мылом. Они хотят, чтобы он изъял сосуд, — ладно, он изымет сосуд. Но свою дорогую дочурку одну с ними не оставит.
— Все равно Элвин — дурацкое имя, — сказал он, суя шпагу в ножны.
