— Могу принести вам сыру.
— Чеддера.
— Договорились, чеддер, — сказала сиделка.
— Сейчас приду. — Она подоткнула одеяло и вышла из комнаты.
Старуха снова посмотрела на Чарли:
— Можешь теперь разговаривать, раз она ушла?
Чарли пожал плечами и огляделся, не отнимая руку от губ, будто срочно искал, куда бы выплюнуть комок испорченных морепродуктов.
— Только без пантомим, дорогуша, — сказала Мэдилин.
— Мимов никто не любит.
Чарли тяжело вздохнул: ну что ему терять? Она видит его.
— Здравствуйте, Мэдилин. Меня зовут Чарли.
— Мне всегда нравилось имя Чарли, — ответила старуха.
— А почему Сэлли тебя не видно?
— Сейчас только вы так умеете, — объяснил ей Чарли.
— Потому что умираю?
— Наверное.
— Ладно. А ты симпатичный мальчишечка, знаешь?
— Спасибо. Вы и сами ничего.
— Мне страшно, Чарли. Не больно. Я раньше боялась, что будет больно, а теперь боюсь, что будет дальше.
Чарли сел на стул у кровати.
— Мне кажется, Мэдилин, я здесь именно поэтому. Чтобы вам не бояться.
— Я много бренди пила, Чарли. Оттого так все и вышло.
— Мэдди… Можно мне вас звать Мэдди?
— Конечно, малыш, мы же друзья.
— Мы друзья, это правда. Мэдди, такому всегда суждено было случиться. Вы сами никак ничего не вызвали.
— Что ж, это хорошо.
— Мэдди, у вас есть что-нибудь для меня?
— Вроде подарка?
— Да, такого, что вам бы хотелось подарить себе. Такого, что я бы хранил за вас и отдал вам потом, и получится сюрприз.
— Моя подушечка для иголок, — ответила Мэдилин.
— Возьми-ка ее. Она бабушкина.
— Я почту за честь ее хранить, Мэдди. Где ее найти?
— В коробке для шитья, на верхней полке вон того шкафа. — Она показала на старый однодверный гардероб в углу.
— Ой, прости, звонят.
Мэдилин снова поговорила со старшей дочерью по уголку одеяла, пока Чарли доставал коробку. Та была плетеная, и даже снаружи он видел в ней красное сияние. Из коробки он достал подушечку красного бархата, отделанную полосками из настоящего серебра, и показал Мэдилин.
Та в ответ подняла большой палец. Тут вернулась сиделка с тарелкой сыра и крекеров.
— Это моя старшая дочь, — объяснила Мэдилин сиделке, прижав к груди угол одеяла, чтоб дочь не услышала.
— Батюшки, да это сыр?
Сиделка кивнула:
— С крекерами.
— Я тебе перезвоню, милая. Сэлли принесла сыру, а я не хочу быть невежливой. — Она повесила одеяло и позволила Сэлли покормить себя кусочками сыра и крекеров.
— По-моему, в жизни сыра вкуснее не ела, — сказала Мэдилин.
Лицо у нее при этом было такое, что Чарли понял: это и впрямь был самый вкусный сыр в ее жизни. Всем своим телом до последней унции еще живого веса Мэдилин наслаждалась этими ломтиками чеддера и, жуя, постанывала от удовольствия.
