— Старшего лейтенанта Анфимова можно? — попросил он.
— У нас тут всех можно, — ответили ему, там что-то загрохотали, как-будто чтобы пройти к аппарату, оперативнику надо было сдвинуть пару столов, да и небольшой лязгающий всеми фибрами сейф в придачу.
— Анфимов, — объявился тот, наконец.
Алик начал было просительно и довольно запутанно излагать суть просьбы, используя для этого даже специальные термины, как- то "запускающий файл", "системная дискета" и другие пароли, но оперативник сразу ухватил суть.
— Бумаги нужны подельника… м-м-х, напарника? Нет базара.
— А где вы находитесь территориально?
— А зачем вам мотаться? Мы сейчас с Сураем подъедем, нам все равно в порт надо.
Алик положил трубку и, оглянувшись, вздрогнул. На дисплее горел и расплывался в пурпурном огне пристально смотрящий глаз. "И кто заставку поменял?" — подумал Алик. — "Собакину что ли позвонить? Нет, не успею". Он выключил питание и пошел встречать милицию.
Оперативники приехали на расхристанной «девятке» с давно поврежденным и успевшим изрядно подгнить крылом. С неизменной мальчишечьей улыбкой Анфимов поздоровался с ним панибратски за руку и выложил на капот картонку. Алик сразу заприметил, что дискет в ней нет. Ни одной.
— Да их и не было, — ответил старлей на его вопрос.
— Как же не было? — Алик почему-то затрясшимися руками полез в карман. — У меня и расписка. Вот!
Анфимов посерьезнел.
— Дискеты останутся на некоторое время у нас. В интересах следствия, — и он невозмутимо сунул расписку в карман.
Заметив неловкий жест Алика, потянувшегося за ней, он спросил:
— Ты что, не доверяешь следствию?
Летеха продолжал дружески ухмыляться, но глаза дисгармонировали с общим радушием, оценивающие, вернее уже оценившие, что имеют дело со слабой во всех смыслах интеллигенцией. У него можно дискету забрать, потом расписку на дискеты, а он так и останется стоять столбом с протянутой рукой и вяло приспущенными штанами.
Алик понял, что дискет ему не видеть, к гадалке не ходи. Дело даже не в том, что там имеются какие-то секреты, не захотят эти друзья еще раз кататься из-за него, выкинут их в мусорное ведро-всего и делов.
Ему ничего не оставалось, как смириться и послать мысленный вопль, ведь работу придется начинать с нуля.
Опер опять заулыбался, как ни в чем не бывало, хлопнул по плечу и, обозвав напоследок братаном, укатил. Алик заметил в машине постороннюю девицу и ругнулся им вослед:
— Баб понасажали, ментура! — а потом долго боялся, что его услышали и сейчас вернутся.
