Алик видел начальство вблизи впервые, и ему захотелось глянуть еще ближе. Перед ним стоял давешний щеголь из лифта, и Алик не имея намерения его отодвинуть, лишь слегка коснулся рукой, на что щеголь среагировал как на личное оскорбление и больно двинул его локтем в живот, словно знал, что у Алика проблемы с кишечником. Флоров сдавленно охнул и согнулся, вышло, как поклонился. Вот и посмотрел капитана.
Когда процессия миновала, к ним направился сотрудник УСБ и придирчиво осмотрел документы у обоих.
— Не шутите так больше, а то вылетите с работы, — грубо предупредил он Алика, а молодому сказал совсем другим тоном. — А вы сын Никанора Ивановича? Очень приятно познакомиться.
— Он меня в живот ударил! — пожаловался Алик.
Охранник посмотрел на него таким ненавидящим взглядом, что он зарекся жаловаться.
— Идите, работайте, гражданин! — казенным тоном произнес он, чем окончательно вывел Алика из себя, и он понял, что начинает терять над собой контроль.
— Я не задержанный, чтобы меня гражданином обзывать! — заявил он.
— Алексей Сергеевич, у этого парня какие-то проблемы? — подошла знакомая дежурная.
— Проверь-ка его, милая. Кажется, у него нет разрешения на вынос дискет.
Алик выругал себя за длинный язык. И почему он не немой? Его завели в комнату.
Дежурная, походя, похлопала по карманам рубашки, боковым карманам брюк, потом ее руки резко сомкнулись, соединяясь у него между ног, и кисти цепко сжались. Алик ойкнул от боли.
Алексей Сергеевич, зашедший следом и по-свойски пристроившийся к чаепитию, довольно заухмылялся:
— Что, Танюха, дискету нашла?
Та продолжала выворачивать руку с зажатым в ней содержимым. Алик, покрываясь мелким и быстрым потом, уцепился в ее руки, но разжать железную хватку, нечего было и думать.
— У парня жены нет. Ведь нет, верно? Я таких сразу чую. Приласкать некому, вот и пришел, — ворковала дежурная, приблизив изучающее лицо вплотную. — Ласки захотел, милок, верно?
Она была старая, и изо рта у нее несло застарелым чесноком.
— Пустите, — просипел он, воздуху уже не хватало, боль внизу живота временами становилась невыносимой.
— Как же я тебя пущу? А проверить? — притворно удивилась дежурная.
— Пусти, оторвешь чего-нибудь, неровен час, — сказал Алексей Сергеевич. — Пусти, говорю. Пошли чай пить.
— Добрый вы, — дежурная отпустила и, потирая затекшую руку, бросила Алику. — Пшел отсюда.
Тот засеменил прочь, но до лифта не добрался, вынужден был свернуть к гардеробу и некоторое время приходить в себя. В зеркале плавало пунцовое лицо. Внутри все горело. Господи, да что же такое происходит, мысленно возопил он. За что? Ну почему я такой невезучий? Он не представлял, как теперь будет проходить вахту.
