— Это все? — невзначай спросил Валерик, сделав изрядную паузу. — А то мне кушать пора.
По этим словам Флоров понял, что искомого органа у сынка нет, не предусмотрено природой.
— Я бы на вашем месте позаботился о памятниках заблаговременно, — посоветовал он.
— Освободи помещение, от тебя плохо пахнет, — отмахнулся от него Валерик.
— Я пойду, — сказал Флоров. — Я бы сказал "до свидания", но я совсем не спешу в то место, где вы все скоро окажетесь.
— Это какое такое место? — Валерик бросил грозный взгляд, у него получилось плохо, видно, он слишком мало смотрел боевиков или недостаточно тренировался.
Флоров поднялся и зашел в туалет, чтобы омыть горящее лицо.
Следом распахнулась дверь, и появился Китаец.
Несмотря на кличку, внешне он совсем не напоминал азиата. Скорее всего, прозвище он получил благодаря необычной для этих мест манере держаться. Он никогда не кричал, не суетился, ходил всегда размеренно и медленно, руки его при ходьбе висели неподвижно, словно плети. Но боялись его посильнее тех, кто орал и махал руками.
— Я узнал тебя, — сказал Китаец. — Ты работаешь в Управлении порта.
— Но ты то умный человек, ты должен понимать, какая каша заваривается? Устрой мне встречу с Иваном.
На лице Китайца не отразилось никаких чувств, оно было словно неживое, и он продолжил свою речь безо всяких интонаций, да и без знаков препинания, пожалуй.
Нельзя было понять, где кончается одно предложение и начинается другое, где вопрос, а где утверждение.
— Я думаю, тебе не стоит с ним встречаться. Сынок, конечно, придурок, но тебе повезло, что ты на него вышел. Если б на его месте оказался папаша, он бы тебя сразу пришил.
— Что же делать?
— Надо делать деньги, а поезд забесплатно — это большие деньги. Ты когда-нибудь видел большие деньги? Например, морской контейнер, забитый пятисотками и тысячами?
Китаец посмотрел на него как на убогого, не врубающегося в элементарные вещи.
Продолжать дискуссию не было смысла. Возможно, когда-то Китаец и был умным, но потом деньги схарчили ему мозги. И любовь к бабкам можно вышибить лишь единственным способом: влепив пулю в лоб. При этом как — то забывается, что в гроб положат в одном костюме, а не в десяти. А самое главное: хоть в шикарных гробах из красного дерева, в которых закапывают этакую крутизну, и есть дверца, никому еще, даже самому крутому, не удалось открыть ее и выйти.
Катастрофа разразилась на уикенд.
Коновал, приезжал на дачу весь в себе и, ни с кем не здороваясь, сразу шел на мансарду, и уже оттуда говорил по мобильному. В таких случаях по всему саду разносился его рык. Если в начале недели его тон был радостно-возбужденным, то к выходным радость выветрилась без следа.
