— Мы его судить должны, — сказал Толя.
— Мы??
— Мы.
— А как это мы будем его судить?
— А так. По праву отдельного отряда.
— То говорил, что это игра…
— Когда игра, а когда и не игра. Нелидов, приведи арестованного.
Митя поразился даже не тому, что Кричевский так раскомандовался, а тому, что выполнить команду Толи оказалось вовсе не трудно. Голос у Толи, что ли, оказался командирский?
Женька Карасев стоял перед ними, и дурацкий его висок так и лез Мите в глаза.
— Сейчас судить тебя будем, — сказал Толя.
— Как это?
— А вот так.
Женька замолчал. Митя вдруг вспомнил, как во время стояния в актовом зале, когда начальник училища дал понять, что речь идет о воровстве, ужас сменялся в нем надеждой, а надежда снова ужасом. Он вспомнил, как поклялся себе, что если только на этот раз судьба простит его, то он сделает что-нибудь очень хорошее. Спасет кого-нибудь. И страстное желание спасти Женьку овладело Митей.
— Рассказывай! — приказал Толя. — И давай по порядку! Из-за чего. Каким образом. Кто помогал. Все рассказывай! Ну, для чего копил продукты? Убежать собрался?
— Убегать? Куда?
— Вот и рассказывай.
Но рассказывать Женька не мог. Вытягивать из него приходилось по слову.
— У тебя это с каких пор?
— Что?
— Ну вот это… продукты копишь? Что с ними делаешь? Ешь? Втихаря?
— Нет, не ем.
— Не ешь? Во дает! А что делаешь? Продаешь, может?
— Нет. Матери отдаю.
— Матери? Зачем?
— Да так…
— Нет, ты уж давай рассказывай!
Женька запинался, останавливался, совсем замолкал. Толя тянул из него слово за словом. И вытянул все, что хотел.
Перед войной у Женьки была сестра, на год его старше. Сестру эвакуировали из Ленинграда в одном из последних поездов, самого же Женьку мать почему-то побоялась отправить. Поезд с детьми разбомбили. А с полгода назад, когда Женька был уже в училище, мать посмотрела какой-то киножурнал с куском хроники военных лет. Там были кадры, снятые в детском доме. Женькиной матери показалось, что среди детей она узнала дочку. Мать бросилась узнавать, где снимали. Оказалось, оператор во время войны погиб, а где эти кадры снимал — неизвестно. И тогда Женькина мать решила, что сестра Женьки жива и ей надо посылать посылки. Во всем остальном мать совершенно нормальная, ходит на работу, все, что нужно, делает, разговаривает вроде бы как всегда…
— А куда посылает посылки?
— На Урал. В Алма-Ату. В Казань… Если обратно вернется, она снова посылает… А если нечего посылать, плачет.
Ребята молчали. Зато теперь говорил Женька.
