Митя слышал этот щелчок. Правда, ему казалось, что слышит его только он сам. Он бы поразился, узнав, что щелчок этот услышали и старшина Седых, и лейтенант Тулунбаев, и Папа Карло. Как, впрочем, и все Митины товарищи. И когда следующей осенью Митю назначили вице-старшиной, он никак не связал это с тем, что ответил сейчас Шурику. Митя никому не сказал о девочке, о которой продолжал думать вот уже второй год.
В тот день по окончании четырех уроков они привычно гомонили в коридоре. Сберегая секунды, они уже изготовили полуфабрикат строя так, чтобы после команды «становись!» каждому достаточно было сделать шаг, много — два и общая неразбериха превратилась бы в четкий строй. Однако сегодня их приготовления оказались преждевременны: еще перед командой им приказали разобрать головные уборы. В бескозырках строй сразу построжал и притих. И когда вместо того, чтобы вести их в столовую, дежурный офицер повернул роту вниз, Митя ощутил безотчетный страх.
Он поглядел в пролет: вдоль латунных перил по всем этажам парадной лестницы спускались в напряженном молчании накрытые бескозырками роты. Офицеры, словно у всех было сегодня дежурство, были при пистолетных кобурах. Митя почувствовал, как что-то сдавило его изнутри. «А вдруг это… из-за меня?» — подумал он. Он не мог вспомнить за собой ничего такого, ради чего надо было собирать не то что все училище, но даже их взвод, однако страх почему-то не проходил. Митя посмотрел на своих соседей по строю. У всех на лицах можно было прочесть то же, что сейчас чувствовал он. Роты, шаркая подошвами, безмолвно втягивались в актовый зал.
Озирая прибывающие роты голубыми старпомовскими глазами, посреди зала стоял начальник строевого отдела. Он тоже был перепоясан ремнем с кобурой. Показывая, как расставлять роты, он нетерпеливо и резко отмахивал рукой. За его спиной у барабанов, стоящих на паркете бочком, переминались двое матросов из музкоманды.
— Ро-ты! — выдохнул начальник строевого отдела, и во рту у него приглушенно блеснул металлический зуб. Училище замерло. — Равняйсь!
Когда Митя повернул голову, чтобы, как требовал того устав, увидеть грудь четвертого человека, то кроме груди этого четвертого человека он увидел строй «зерен», которые стояли перпендикулярно строю их роты. Среди «зерен» Митино внимание привлек один парень. Строй неприятной Мите роты, как и все остальные, повернул головы направо, все подобрались и подтянулись, лишь один этот воспитанник стоял ослабив ногу и усмехаясь и не только не тянул подбородка направо вверх, а вообще голову не поворачивал.
