В боковом чуланчике парикмахерской горела лампа, предназначенная для сушки автомобильной эмали, и шурша крутился большой вентилятор. Трое-четверо счастливцев сушились под лампой одновременно. Вентилятор гнал над головами раскаленный воздух. Если бы не улетавший от марли пар, головы эти, прислоненные друг к другу, могли бы напоминать яйца страуса где-нибудь в Сахаре. Потом происходило чудо вылупления. Миней Ильич развязывал марлю. Те, кто со своими сиротскими ежиками еще ждали, содрогались от зависти. Вылуплялся маленький гардемарин.
Миней Ильич сиял.
К Минею Ильичу во время очередной прогулки Толя Кричевский и привел Митю.
— Подстрижемся? — спросил он, и так было не похоже, что это предлагает тот самый Толя, мальчик, у которого на счету некая тайна, что Мите сначала даже не поверилось. Толя сразу приземлился в представлении Мити. Но таких красавцев одного за другим изготовляла удивительная машинка Минея Ильича, с таким удовольствием и так гордо осматривали они себя в зеркале, так соблазнительно было показаться через полчаса среди своих под мышей остриженных друзей этаким гвардейцем…
— Да, хорошо бы… — мечтательно сказал Митя, но тут же, подумав, что придется платить, полез в карман. Денег не было. На лице у него, должно быть, все отразилось.
— Я сейчас достану, только держи очередь, — сказал Толя.
Перед Митей было человек шесть, свободного времени оставалось с полчаса. «Успеем», — подумал Митя. Миней Ильич стриг быстро, раз-два — и под вентилятор.
Вот через кресло Минея Ильича прошли двое, сел третий, а Толи все не было. За Митей встали в очередь двое «зерен». Они сразу принялись бурчать, что не успевают. У одного из них были часы, — скосив глаза, Митя увидел, что это немецкая «штамповочка», — и они все смотрели, как ползет стрелка, и злились.
— А этим-то чего здесь нужно? — спросил один, и Митя, хоть и не видел, на кого указывали, понял, что тот указал на него.
— Тоже, наверное, думает… — Что сказали дальше, Митя не слышал, но стоять становилось все неприятней. Всякий раз, как Митя слышал звук открывающейся двери, он оглядывался, не Толя ли идет, хоть он и понимал, что только Толи сейчас тут и не хватает. Если перед «зернами» втиснется в очередь еще кто-то и это окажется их бывший одноклассник, так они совсем взбеленятся.
Дверь открылась опять. Митя оглянулся. На пороге стоял рябой Куров. Митя сразу отвернулся, но это не помогло. Спиной и затылком он чувствовал, что вошедший заметил его и теперь смотрит только на него. Куров что-то буркнул тем, что стояли сзади Мити, а потом они все втроем замолчали. Митя напрягся: это молчание явно имело отношение к нему. Трое сзади о чем-то уславливались знаками. Когда один из них хмыкнул, Митя уже не сомневался, что ждать хорошего ему нечего. Но в это время кто-то из них вдруг просыпал на пол мелочь. Митя невольно оглянулся. Все трое, присев на корточки, шарили по полу.
