Все разом посмотрели на ковбоя. Он все еще горько маялся похмельем – исходивший от него перегар стелился, как туман, в застоявшемся накаленном воздухе кареты. Молчание затянулось, и нарушил его мистер Кордова.
– Я был бы рад предложить свою помощь, – проговорил он с грустью, – да боюсь, что буду вам скорее помехой, чем подспорьем. И все же, если вы полагаете…
Ковбой перебил его каким-то невразумительным ругательством.
– П'шли, – скомандовал он и, шатаясь, выбрался из кареты.
– Мы мигом, – бодро заверил монахиню мистер Суини и выпрыгнул следом.
Оставшись наедине с мистером Кордовой, сестра Августина поспешила воспользоваться благоприятной ситуацией: живо расстегнула спереди тяжелый льняной балахон, в котором потела, как портовый грузчик, и принялась обмахиваться ладонью, словно веером. При этом она опять невольно загляделась на сидевшего напротив слепого, хотя в ярко-синих стеклах не было видно ровным счетом ничего, кроме ее собственного отражения.
Любуясь его высоким умным лбом, аристократическим орлиным носом и чувственным ртом, она просто умирала от желания узнать, какого цвета глаза скрываются за темными очками. Карие, должно быть. Ведь волосы у него темно-каштановые, почти черные. Отец испанец и мать англичанка. И все эти бесконечные акры земли на ранчо к югу от Монтерея. От одной мысли об этом душа сестры Августины вновь преисполнилась христианского милосердия.
– Жаркий выдался день, – заметил он.
– Уж это точно, – отозвалась она, продолжая обмахиваться изо всех сил.
Он повернулся к окну, показывая ей свой гордый орлиный профиль, и глубоко втянул ноздрями воздух:
– Это маки цветут?
Она выглянула в окно, следуя за его невидящим взглядом.
– Да, их тут целое поле. Вон там, рядом с дубовой рощей. Футах в тридцати отсюда.
Его губы искривились в горькой усмешке. Она предположила, что в эту минуту он сидит с закрытыми глазами и пытается воскресить в памяти образ алых цветов. Ей хотелось сказать что-нибудь в утешение, но нужные слова не шли на ум. Какой же это ужас – потерять зрение! Да если бы она вдруг ослепла и кто-то сказал ей, что на то воля Божья, она прокляла бы того, кто это произнес.
– Мне бы тоже хотелось внести свою лепту в сохранение вашего сиротского приюта, сестра. Смею надеяться, что сумма не покажется вам слишком скромной.
– Благослови вас Господь, мистер Кордова, – смиренно откликнулась сестра Августина.
Мысленно она издала торжествующий клич и даже потрясла в воздухе обоими кулачками, точно боксер, вырвавший победу в призовом матче.
