День Литературы, 2003 № 11 (087) | страница 68




Морок болотный — иль вправду нагие тела?


Юные, статные, старые тертые б..ди,


с цепкими пальцами, липкими, словно смола.



Сорок блудниц, как ни глянь, ровно сорок по кругу:


слева направо иль справа налево считай!


Каждая тянет немыслимо длинную руку:


"Дай, что имеешь! Отдай всё, что можешь! Отдай!!!"



Снял я часы и нательную отдал цепочку,


вынул из джинсов расческу, платок, гонорар...


Думал: отделаюсь малым и выстою ночку.


Ведьмы настырные грабили хуже татар.



"Дай мне! Отдай мне!" — визжали, как дикие кошки.


В душу впивались, просили, вопили, трясли.


Вывернул душу и вытряс последние крошки —


не пропускают! По кругу, как в землю вросли!



Что за напасть?! Роковая шекспирова драма!


Гоголь с Булгаковым шутки шутили не злей!


Ведь улетела к любимой моей телеграмма —


ждет не дождется меня в коммуналке своей.



Снял я футболку и пыльные сбросил кроссовки,


думал: исчезнут исчадия с первым лучом.


Время тянул. Но плотнее смыкались бесовки.


Джинсы стянул, всё им мало и всё нипочем!



Думал: очнусь, отобьюсь, этот морок отрину!


И как ни в чем не бывало, к любимой вернусь.


Я приведу ее в волглую эту ложбину,


буду ласкать ее здесь же — вот только проснусь!!!



Кто там стучит в мою дверь? Что за поздние гости?


Двери балконные ходят зачем ходуном?


Чьи там белеют дождями омытые кости?


Как беленой опоили меня перед сном!



Вот я проснулся в предчувствии черном, знобящем.


Дверь распахнулась — я вышел на хлипкий балкон.


Ворон ли вещий, литые слова говорящий?


Ветер ли вящий гоняет бесстыжих ворон?



Внемлю покорно, отравленный сном небывалым,


истинам ветхим, которым за тысячу лет:


"Не отдавай ничего! Кто поступится малым,


всё потеряет навек, хоть Господь милосерд..."



Знаю теперь, что ответить бесовкам негодным:


"Нету для вас ничего! Мне вам нечего дать!"


Сгинут, клубясь... Но в прозрении богоугодном


только любовь может эти слова подсказать.



Знаю теперь, что в долине ночной, нелюдимой,


душу мою обглодали, на нет извели.


Нет у меня — ни меня, ни души, ни любимой!


Гроздья тумана, как статуи в землю вросли...



ЭПИТАФИЯ


И я,


любви твоей лишен,


сошел на нет —