— Почему же?
— Потому что никаких книг до сих пор, хотя мне пошел уже шестой десяток лет, я не издавал.
НЕ ГЛАВНАЯ ТРУДНОСТЬ
— Надо бы, наконец, издать первую книгу стихов Федора Тютчева, — сказал Некрасов Тургеневу.
— Давно пора, — ответил Тургенев. — Но как это сделать?
— А в чем трудность? Возьми на себя обязанности редактора.
— Я-то с удовольствием бы. Но где взять стихи?
— У Тютчева.
— Но он их не дает.
— Почему?
— Считает, что они недостойны отдельной книги.
— Убеди его в обратном.
Прошло какое-то время.
— Ну как? Убедил Тютчева?— спросил Некрасов у Тургенева.
— Убедил. Еле-еле выпросил у него стихи.
— Считай, что главное дело сделано.
— Боюсь, что это — не главн
ое.
— Почему?
— Убедить Тютчева в том, что стихи его гениальны, было трудно. А вот убедить в этом читающую публику, думаю, будет намного труднее, — грустно сказал Тургенев.
ЕСЛИ Б НАЧАЛ
— Вы, Федор Иванович, можно сказать, царь остроумия,— сказал Тютчеву князь Мещерский.— В салонах и гостиных ваш успех необычаен. Вот если бы к тому же вы еще и читали в салонах свои стихи, успех ваш возрос бы стократно. Почему вы не читаете в салонах свои стихи?
— Боюсь, что если бы я начал это делать, меня перестали бы считать остроумным человеком, — ответил Тютчев.
ПОЧЕРК
Тютчев обменялся письмами с одной великосветской дамой. При встрече с нею он сказал:
— Черты вашего почерка так же прелестны, как черты вашего лица.
— Чего не сказала бы я о вас, — ответила, улыбнувшись, дама.
— Что вы имеете в виду?
— Ваш почерк, конечно. О чертах вашего лица я не смею судить, потому что они выше всякой критики.
— Но я где-то читал, что между почерком человека и чертами его лица есть большая связь, — сказал Тютчев.
— А вот этому сужденью я бы возражать не стала,— сказала Тютчеву великосветская дама.
