И хотя нынешнему деляческому времени зачастую и впрямь, наверное, не до поэзии, я все же рискну высказать такую "крамольную" мысль: и теперь трудно представить русского человека, подчеркиваю — русского, равнодушного к искрящимся, жизнелюбивым строчкам из "Весенней грозы" или из "Весенних вод", — строчкам, запавшим в наши сердца чуть ли не с младенческих лет ("Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом..."). Смею также утверждать, что и те, кто не воспринимает "грозу в начале мая" и "румяный светлый хоровод майских дней", не останутся безразличны к завораживающей силе пробуждения жизни, излучаемой тютчевской поэзией:
...О, первых листьев красота,
Омытых в солнечных лучах,
С новорожденною их тенью!
И слышно нам по их движенью,
Что в этих тысячах и тьмах
Не встретишь мертвого листа.
Читая пронзительно-гениальную любовную лирику поэта, особенно стихи так называемого "денисьевского цикла", воспевающие "последнюю" четырнадцатилетнюю любовь поэта к Е.А.Денисьевой, невольно попадаешь в положение, когда неотразимо вступает в действие "закон заразительности" наших чувств. Любовь у Тютчева всегда наполнена драматическими, а нередко и мучительно-неразрешимыми коллизиями, но она в то же время олицетворяет высшую радость жизни.
Радость и горе в живом упоенье,
Думы и сердце в вечном волненье,
В не
бе ликуя, томясь на земли,
Страстно ликующий,
Страстно тоскующий,
Жизни блаженство в одной лишь любви...
И кто, например, может остаться безучастным, безразличным к восторгу опять же весеннего и молодого пробуждения в душе, которое запечатлел поэт в знаменитом "Я встретил вас — и всё былое..."? А ведь между "Весенней грозой" и "Я встретил вас..." — более чем сорокалетний временной "коридор", но впечатление такое, что весенние ветры всегда сопровождали творца этих двух стихотворений, и упоминание об "отжившем сердце" воспринимается всего лишь как стилистическая фигура. Подлинное же сердце поэта, видимо, до последнего мига сохраняло энергию молодости, что и влекло его музу в грозовые разряды стихийного буйства.
Ты, волна моя морская,
Своенравная волна,
Как, покоясь иль играя,
Чудной жизни ты полна!..
Нынче общепризнано, что Тютчев — один из величайших лирических поэтов мира и крупнейший представитель русской философской лирики. Но в ряду "величайших и крупнейших" Тютчев дорог и близок нам не только как творец, создавший поэтические жемчужины, но и как деятельный участник современного литературного процесса, оказывающий громадное влияние на развитие русской поэзии; дорог и близок нам Тютчев направленностью своей лирической реактивности — тем самым неоднократно отмечаемым критикой "тяготением к изображению бурь и гроз в природе и человеческой душе", которое в конечном итоге определяет психологическую прочность познания истины.
