Глендолин, уже успев подсесть поближе и упереться коленкой ему в бедро, виновато отодвинулась.
— О, привет, Томми! — небрежно обронила она, поправляя закрученные штопором локоны на затылке. — Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь!
Перед ним, несомненно, стоял шериф: об этом говорил значок на груди белой накрахмаленной рубашКи, хотя в остальном вновь прибывший скорее напоминал банковского служащего или телеграфиста. Он явно нервничал, но старался держать себя в руках и был безукоризненно вежлив.
— Добрый вечер, — сказал он. — Мистер Голт, если не ошибаюсь? Я шериф Ливер.
При других обстоятельствах Джесс, который сам по натуре был человеком вежливым и приветливым, пожал бы протянутую ему изящную, лишенную мозолей руку. Но Голт не стал бы этого делать, тем более что посетители салуна поголовно навострили глаза и уши. Поэтому он проигнорировал руку шерифа и уставился на него своим леденящим взглядом, пока несчастный не залился краской. Глендолин нервно захихикала.
— Глен, — обратился к ней шериф, — ты не могла бы извинить нас на минутку?
— А что ты такого собираешься сделать за минутку?
Она одна засмеялась своей дурацкой шутке, никто ее не поддержал.
Шериф откашлялся, прикрыв рот ладонью.
— Я хочу сказать, не могла бы ты оставить нас с мистером Голтом наедине?
— Да ты не стесняйся, Томми, говори прямо при мне.
У шерифа Ливера были рыжеватые волосы и нежная молочно-белая кожа. Для многих женщин такая кожа наверняка составляет предмет зависти.
Увы, она подобна барометру. Белый цвет означает ужас, розовый — страх, красный — стыд и унижение. В эту минуту она напоминала цветом лососину, но стремительно темнела, приближаясь к свекле. Джесс не мог этого выдержать.
— Пойди прогуляйся, — любезно предложил он. обращаясь к Глендолин. — Мой разговор с шерифом не предназначен для дамских ушей.
Услышав слово «дамских», Глендолин сделалась почти такой же пунцовой, как сам шериф.
— Ну тогда прошу меня простить, джентльмены, я вернусь, когда вы закончите ваш мужской разговор.
Она бросила влюбленный взгляд на Джесса и торопливо поднялась с места, что-то бормоча под нос. Не прошло и секунды, как ее след простыл. Шериф проводил ее взглядом. Вид у него был такой, словно он попал молотком по пальцу, забивая гвоздь, и теперь пытался удержаться от слез.
— Присядьте, — пригласил Джесс — Что-нибудь выпьете?
— Нет, спасибо.
Сесть он тоже не захотел. Не хуже Джесса сознавая, что разговор они ведут отнюдь не с глазу на глаз, шериф откашлялся, почесал свою жиденькую рыжеватую бородку и приступил к делу.
