— В половине девятого.
— Профессор уже ушел?
Она кивнула.
— Какие специальные поручения дал он вам по случаю дня своих именин?
— Он дал их мне еще накануне. — Она помолчала. — Профессор не был расточительным человеком.
— На сколько человек он поручил вам приготовить ужин?
— На шесть.
— Упомянул он, кого пригласит?
— О приглашенных разговора не было. Он только предупредил, что в числе гостей будет и его дочь, то есть дал мне понять, что я не должна появляться на этом ужине.
— Что он поручил вам приготовить?
Она улыбнулась иронически, лицо досадливо поморщилось. Мои вопросы, видно, казались ей слишком уж ординарными.
— Я ведь вас предупредила, — сказала она, — что профессор не был расточительным человеком. Он поручил мне сварить фасоль, приготовить майонез на шесть человек и баницу с брынзой. Я спросила: «Только этим и будете угощать своих друзей?» Он ответил: «Я рассчитываю прежде всего на окорок и вино!» Он имел в виду свиной окорок и дамаджану с вином, которые ему прислали из села. Я спросила его, не надо ли нарезать ветчину на два подноса, приготовив к ней гарнир из вареных яиц и петрушки, но он категорически отказался. «Ты режешь ветчину очень толстыми кусками! — сказал он. — Я куплю специальный нож, который режет тонкими ломтиками, чтобы было и глазу приятно, и казалось много. О яйцах...»
— Подождите, — прервал я и повернулся к Науму, который вел протокол допроса. — Сержант Наум! — сказал я. — О ноже там подчеркните и напишите дословно все сказанное свидетельницей: «Я куплю специальный нож, который режет тонкими ломтиками!»
— Слушаюсь! — сказал сержант Наум. — Записываю дословно.
— Продолжайте, — кивнул я Доре, с трудом удерживаясь, чтобы не выдать бурную радость, которая вдруг охватила меня.
— Что продолжать? — спросила Дора.
Она внутренне смеялась, глупая. Не знала, что в этом расследовании я хотел смеяться последним и поэтому — громче всех!
— Разумеется, мы продолжим! — сказал я. — А как же иначе? Да мы только теперь начинаем! Итак...
— Итак? — повторила за мной Дора.
— Выходили ли вы вчера из квартиры?
Тысяча чертей, мне показалось, что лицо ее чуть заметно вздрогнуло, но вздрогнуло, черт возьми, вздрогнуло!
— Точно не помню, — сказала она. — Но думаю, что выходила. Так мне кажется.
— Видите ли, уважаемая, — сказал я, — здесь нет «кажется мне — не кажется мне»! Здесь «да» и «нет» — и только. Поняли?
— Вероятно...
— Ну? Выходили вы или нет?
— Не выходила.
— А к вам приходил кто-нибудь? — Потом, вспомнив кое-что, я махнул рукой: — Во-первых, ответьте: когда вы вышли вечером отсюда или, точнее, когда заперли на ключ квартиру? Был здесь профессор, когда вы ушли?
