— Если у тебя заскок, — сказал Беровский, сев в кресло и закинув ногу на ногу, — то это меня нимало не удивляет: ты достаточно выпил вечером. Но меня поражает этот парень — Любенов! В его возрасте не иметь чувства времени... И ведь он — л а б о р а н т, который должен ощущать даже д о л и секунды, не говоря уже о самой секунде как единице времени. Протекание бактериологических процессов... — Он развел руками, изображая бесконечное, горчайшее недоумение.
— Я высказал свое в п е ч а т л е н и е! — перебил Любенов. — Почему, интересно, доктор Беровский принимает мои слова так близко к сердцу?
— Вот-вот, почему? — поддакнул Кодов с мрачной иронией.
— Что вы думаете по этому поводу? — обратился я к доктору Анастасию Букову. — Есть у вас мнение по поводу секунд?
— Я считаю, что вопрос этот трудноразрешим, — ответил тихо доктор Буков. — А может быть, и вообще н е р а з р е ш и м!
Ликующий гул ста оркестров в моей душе начал, кажется, стихать. Из ста человек в каждом оркестре остались играть, верно, только десять. «Лиха беда начало, — сказал я себе. — Но вокруг Кодова и Беровского все же закручивается нечто такое, что мне опять запахло хлебом».
— Благодарю, — сказал я доктору Букову. — Вы, конечно, имеете право на свое мнение. Но следствие решит, что трудно установимо, а что неустановимо вообще.
Надя Кодова-Астарджиева сидела, откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза. Что думала она о своем муже? «Что бы ты ни думала о нем, — думал я, — не хотел бы я оказаться на твоем месте!»
— Пятнадцать минут отдыха! — сказал я, вставая. — Выкурите по сигарете, разомнитесь. А потом продолжим разговор, но с к а ж д ы м в о т д е л ь н о с т и.
Мы с Данчевым вышли на улицу подышать свежим воздухом. На потонувших во мраке фасадах окрестных зданий не светилось ни одно окно. Улица Чехова была пуста, словно вымерла.
Шел мелкий снег.
5
— Товарищ Кодова, кто, кроме вашего отца, жил в этой квартире?
— Никого с ним не было. С тех пор как мы с мужем переехали в собственную квартиру, он остался здесь один.
— Но ведь у вас есть брат, который работает в Ливии. Может быть, приезжая в Софию, он останавливался у отца?
— Останавливался, но я бы сказала — формально. Большую часть отпуска он проводит... — И Надя передернула плечами.
— Понятно, — сказал я. — Ваш отец жил один. Но жилище его никоим образом не похоже на х о л о с т я ц к о е, правда?
Было заметно, что эта тема ей неприятна, однако, поскольку я ждал, вопросительно глядя на нее, Надя ответила подчеркнуто сухо:
