Амиральте, как родич, мог себе позволить прокомментировать приказ эрла.
Курсант Ольгерд Ян
Окрестности планеты Мемфис
Учебный авианосец «Равелин», жилая палуба.
12 марта 139 Года Федерации, 12 часов 40 минут
Война… Конечно, мы всякого ожидали от учебного похода на настоящем авианосце, да и учиться все поступали на боевых пилотов, но что поход начнется вот так вот… Мы еще по каютам не успели распределиться, а «Равелин» уже взял куда-то курс. Интересно, куда? Где началось столкновение и с кем? Скоро ли и нам в бой?
Само расселение — это тоже было и смех и грех. Пилотские кубрики здесь двухместные, а в нашем наборе пять девушек. Не получается поровну — вот хоть ты тресни. И что делать? Капитан-лейтенант Дженкинс, когда мы сунулись к ней с этим вопросом, сначала поглядела на нас как на умалишенных, а потом гаркнула во всю мощь своих легких, укрытых весьма внушительными буферами, да так, что вопросы отпали сразу и у всех.
— Я до «Равелина» была пилотом на «Чкалове», и там все пилоты жили В ОДНОЙ БОЛЬШОЙ КАЮТЕ, так что мне все свои дела приходилось делать посреди зубоскалящей толпы в три дюжины мужиков, но, как видите, нихрена со мной не случилось! Я уже не говорю о том, что там у нас была пара влюбленных, и я имела сомнительное удовольствие наблюдать сугубо мужские нежности! Чтоб через пять минут разобрались по парам мальчик-девочка и выстроились у кают на поверку.
Ну, пяти-то парам повезло, а вот мне и еще троим ребятам, девчонок в пару не досталось. Когда мы стояли у своих кают (так получилось, что «несчастливые» пары оказались самыми дальними по коридору), все наши товарищи косились в нашем направлении, едва удерживая ухмылки.
Мне в соседи достался парень, которого я толком не знал — Хосе Мартинес. Высокий, стройный, отлично сложенный, красивый, с длинными ресницами и смуглой, но нежной как у девушки кожей — курсантки по нему так и сохли, насколько я знаю. Вот про его амурные похождения я ничего не знал — мы с разных потоков, пересекались редко… Наговоримся еще, полагаю. Полет долгий.
Соседняя парочка — это вообще хоть стой, хоть падай. Братья-близнецы Андрей и Марк Захарчуки, здоровенные голубоглазые блондины, и у каждого руки, как мои ноги. Ну и я, курсант Ольгерд Ян, рыжий, конопатый, нескладный, тощий — как не отчислили до сих пор ума не приложу.
Дженкинс и Грекин, заложив руки за спины, неторопливо шли вдоль кают, у каждой останавливались, и сверялись со своим списком — кто есть кто. Говорила в основном Дженкинс, а старлей что-то в планшете помечал. Добрались наконец и до нас.
