– Ты не представляешь, какая в доме царила нищета, служившая одной-единственной цели: еще больше всех нас унизить. Мне не разрешалось носить башмаки. Дом никогда не отапливался. Моей бабушке было уже пятьдесят, а он не разрешал ей купить пальто. Бог поселил нас в Калифорнии, – утверждал мой дед, – он в милосердии своем даровал нам солнце и все, что произрастает на земле. Если ты хотел большего, это означало, что ты себялюбив и неблагодарен и тебе предстоит гореть в аду.
Сара чувствовала, что его мучает что-то еще, она даже догадывалась, что именно. Пальцы Алекса, запутавшиеся в ее волосах, сжались в кулак; если бы она шевельнула головой, он сделал бы ей больно. Медленно, осторожно она заставила его разжать пальцы, а потом перецеловала их все по одному.
– Он бил тебя?
После долгой паузы Алекс неохотно ответил:
– Да.
– Расскажи мне.
– Зачем?
Сара молча ждала, не менее напряженная, чем он сам. Наконец Алекс сдался:
– Он избивал меня чуть ли не каждый день, с тех самых пор как мне исполнилось семь. Обычно он пускал в ход кулаки, и я частенько спасался бегством. Я спал в поле или прятался в амбаре по нескольку ночей подряд, но в конце концов мне все-таки приходилось возвращаться домой. А он всегда меня поджидал. Он никогда ничего не забывал.
Он умолк, и Сара не решилась нарушить наступившую паузу.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, я влюбился в девушку по имени Шелли. Поначалу все было вполне невинно: мы держались за руки и целовались. Но скоро мы начали заниматься любовью. Наверное, можно сказать, что мы соблазнили друг друга. Это было… волшебство, я никогда раньше ничего подобного не испытывал. И ты не думай, это был не просто секс. Это была нежность. Забота. Мне казалось, что она меня исцеляет.
– А потом?
– Салинас – небольшой городок, никаких секретов. Мой дед вскоре все узнал.
Алекс вдруг понял, что ему не хватит мужества продолжить рассказ.
– В ту же ночь я сбежал, – поспешно и отрывисто закончил он, пропустив худшее. – Если бы я остался, он убил бы меня, забил бы до смерти. Или я сам убил бы его.
Больше я туда не возвращался ни разу. Однажды написал бабушке, но ответа не получил. А потом я узнал, что год спустя после моего побега она умерла.
Страдая за него, Сара лежала молча и не знала, какими словами его утешить.
– Может быть, он был не вполне нормален, Алекс? Его разум…
– Меня это не волнует, – резко прервал ее Алекс, садясь в постели и отворачиваясь от нее. – Может, он действительно рехнулся, ну и что? Думаешь, это хоть что-то меняет? Мне плевать. Для меня это не имеет никакого значения, тебе ясно?
