– Ты никогда не хочешь ждать.
Они в последний раз торопливо поцеловались, и тут разразилась буря. Тело Сары разбилось на тысячи осколков, а потом исчезло, растворилось в темноте. Она могла бы испугаться, но на этот раз ее любовник был вместе с ней в невесомой черной пустоте острого наслаждения. Когда буря утихла, когда их тела вновь обрели плоть и обрушились друг на друга в благодарном изнеможении, они оба почувствовали, как свет проник в их сердца. К добру или к худу, что бы ни случилось потом, они знали, что он никогда не угаснет.
* * *
– Что ты там делаешь? Мы же договорились, что ты будешь мне помогать!
Алекс вывалил тушенку из банки в глубокую чугунную сковородку с длинной ручкой, передвинул ее к краю, а на свободное место разбил четыре яйца.
– Хочешь еще кофе?
Ответа не последовало.
Он схватил шипящую сковородку за ручку и перенес ее из кухни в комнату, служившую ему кабинетом. На пороге ему пришлось остановиться. Сара Кокрейн, воплощение красоты и женственности, стояла, наклонившись над его столом. На ней ничего не было, кроме его рубашки. О таком зрелище ему даже мечтать не приходилось.
– Прекрасная леди, – тихо окликнул ее Алекс. Она подняла голову и улыбнулась. В свете лампы волосы, рассыпавшиеся по плечам в полном беспорядке, напоминали золотую пряжу. У нее были красивые длинные ноги, и он ничуть не преувеличил, когда говорил о ее изящных ступнях. Сара держала кружку, обхватив ее обеими ладонями, длинные рукава мужской рубашки были закатаны выше локтя.
– Чем это ты так увлеклась? – удивился Алекс. – Несущими конструкциями для солярия Бена? Вертикальной проекцией римской бани?
– Нет. Вот этим.
Подойдя ближе, он с удивлением увидел набросок, который она, должно быть, обнаружила в стопке рисунков и чертежей.
– Если бы ты не был архитектором, то мог бы стать художником, Алекс. Это здорово.
Он долил кофе ей в кружку и поставил сковородку на чертежный стол.
– Рад слышать.
– Ты всегда делаешь акварельные наброски домов, которые проектируешь?
– Нет, не всегда. Только когда цвет имеет значение.
– Это ведь дом, правда? – уточнила Сара, внезапно усомнившись.
Алекс усмехнулся.
– Мне хотелось бы так думать. Что ты о нем думаешь? – спросил он с напускной небрежностью, проводя двумя пальцами вверх и вниз по ее спине.
Сара медлила, подбирая верный ответ. Алекс подсказал:
– Он никуда не годится?
– О нет, мне кажется, он… великолепен. Я ничего подобного не видела. Он деревянный, да?
– Да, это древесина Мамонтова дерева, или калифорнийской секвойи.
