— Вот, — обрадовался Тимофей, — мы не можем уйти просто так.
— Я могу.
— Иди, — равнодушно обронил пацан, — дорогу найдешь?
— Уж как нибудь… — Антон развернулся и, беспечно насвистывая, двинулся к арочному проему, за которым притаилась хищно ухмыляющаяся темнота. Он поежился. Нет, нельзя оставлять хлопцев одних, ведь дети почти, вляпаются куда, так потом до конца жизни себя поедом есть будет. Антону не хотелось признаться самому себе, что его решение вызвано не тревогой за судьбу попутчиков, а собственным малодушием. Они-то здесь без него как-то жили, не пропали, а вот он сам только за разрыв-травой ходил, да и то в компании с Лешим. Одному переться через лес не улыбалось — и скучно, и жутко, и "некому руку подать в минуту душевной тревоги". Он развернулся обратно:
— Ладно, убедил, идем спасать "брата по разуму". — Тимофей обрадовано подскочил к нему, хлопнул ладонью по спине:
— Мир?
— И даже не поругались, — ухмыльнулся Антон, — так, не сошлись во мнениях, — и тоскливо подумал: "Вот молодежь пошла упертая. Неужели и я такой был десять лет назад? Нда…". — Давайте хоть за мечом сходим, мало ли что.
— Не надо. Здесь живых больше нет, — коротко проинформировал Птах. — К тому же ты неважный мечник.
— Я?! — возмущенно развернулся к нему парень. — А Кащея кто убил?
— Не ты, — подвел позорную черту под нелегким боем бесенок.
— А кто? — тот неопределенно пожал плечами, дескать, понимай, как хочешь.
— Ладно, Антон, не спорь, — вмешался Тимофей, не давая разгореться новому спору.
— Ты лучше старикану своему скажи, что мы к нему идем, чтоб заморочки какой не вышло. А то мы к нему с добром, а он в нас из бластера зафигачит.
— Ну, почему обязательно из бластера? Какое-то у тебя странное представление о контакте.
— Нормальное. Это у вас там в будущем все гуманные, добренькие, а мы — необузданные, жестокосердные варвары, к любым эксцессам готовы. — Все-таки очень не хотелось лезть очертя голову в новые приключения, и настроение было препаршивое. Антон завелся и ещё долго бы выступал на эту тему, но его перебил удивленный возглас Тимофея:
— А его нет.
— Кого там ещё нет? — пацан ткнул пальцем в молочно-белую вогнутую сферу, в глубине которой затухала переливающаяся искорка. — Вот, вопрос исчерпан. И не надо никого спасать — он самоустранился, значит, нафиг ему наша помощь не нужна.
Тимофей ожег его взглядом, молча подошел к Птаху и замер на мгновение, ожидая окончательного решения Антона.
— Куда теперь? — рявкнул тот на безответного бесенка, понимая, что идти все равно придется.
