— Прости, Володя, это как-то не по-людски, — нахмурившись, произнесла Шура.
— Почему? У Марины нет передо мной никаких обязательств. Она вольна поступать как ей угодно. Потом, вроде бы, она нашла мужчину своей мечты.
— Тогда понятно. Здесь ничего не попишешь, — согласилась она. — Что ты собираешься делать?
Это был именно тот вопрос, выяснить который Шура и приехала сегодня ко мне в больницу. Но знать бы самому на него ответ. Теперь в Москве у меня не было ни работы, ни жилья.
— Не замыкайся в себе, Володя.
— Я не замыкаюсь.
— Так, что ты собираешься делать?
— Понятия не имею, — честно признался я.
— Станешь снимать квартиру?
— На что? Не на пособие же по инвалидности.
— Верно. На это пособие даже не прокормиться. Вот что, Володя. Если ты решишь перебраться жить ко мне, то, конечно, я тебя не прогоню, — с трудом подбирая слова, произнесла Шура. — Ты мой брат. Наша родительская квартира такая же моя, как и твоя. Тебя оттуда никто не выписывал.
Она замолчала и принялась перекладывать свои покупки из одной сумки в другую.
— Ясно, — пробормотал я.
— Но ты знаешь, что характер у моего Геры не мармелад, — вздохнув, сказала Шура.
Точно. Мармеладным характером этот мой родственник никак не отличался. Чаще всего он бывал вполне приличным и адекватным человеком. Но порой в него словно вселялся бес. Он становился злым и агрессивным. Раздражался буквально по любому поводу — ругался и скандалил, покрываясь красными пятнами и брызгая слюной.
— Володя, еще одно. У меня больной ребенок, — напомнила Шура.
— Но он же в основном живет в интернате, — сказал я, чуть было не добавив «для умственно отсталых», но во время прикусил язык.
— На выходные он приезжает к нам. Иногда с ним бывает очень сложно.
— Не представляю даже, как ты со всем этим справляешься. И больной ребенок, и Гера с его характером, и работа диспетчером в ДЕЗе. Нет, ты заслуживаешь памятника.
— Спасибо, но я привыкла.
— В общем, Шура, я тебя прекрасно понимаю. Но сейчас так уж сложились обстоятельства. Мне совсем некуда деваться, — сказал я. Не хотелось стеснять семью моей сестры. Не хотелось доставлять ей лишние хлопоты и беспокойства — у нее была и без того несладкая жизнь. Но другого выхода у меня просто не было.
— Я обещаю, что проживу у вас недолго. Только подлечусь немного. Потом устроюсь на работу и подыщу себе какое-нибудь жилье, — пообещал я.
— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — кивнула она. — Слушай, ты хорошо помнишь дядю Виктора? Ну, младшего брата нашего отца.
