Никогда еще Варя не оказывалась в столь изысканном обществе. От сияния эполетов и орденов можно было просто ослепнуть. Честно говоря, она и не подозревала, что в русской армии такое количество генералов. В первом ряду, ожидая выхода высочайших лиц, стояли старшие военачальники, и среди них неприлично молодой Мишель в неизменном белом мундире и без шинели, невзирая на то, что день выдался хоть и солнечным, но морозным. Все взгляды были устремлены на спасителя отечества, который, как показалось Варе, стал гораздо выше ростом, шире в плечах и значительнее лицом, чем ранее. Видно, правду говорят французы, лучшие дрожжи — слава.
Рядом вполголоса переговаривались два румяных флигель-адъютанта. Один все косился черным, маслянистым глазом на Варю, и это было приятно.
— … А государь ему: «В знак уважения к вашей доблести, мушир, возвращаю вам вашу саблю, которую вы можете носить и у нас в России, где, надеюсь, вы не будете иметь причины к какому-либо недовольству». Такая сцена — жалко тебя не было.
— Зато я дежурил на совете 29-го, — ревниво откликнулся собеседник. — Собственными ушами слышал, как государь сказал Милютину: «Дмитрий Александрович, испрашиваю у вас как у старшего из присутствующих георгиевских кавалеров разрешения надеть георгиевский темляк на саблю. Кажется, я заслужил… „«Испрашиваю“! Каково?
— Да, нехорошо, — согласился черноглазый. — Могли бы и сами догадаться. Не министр, а фельдфебель какой-то. Уж государь проявил такую щедрость! Тотлебену и Непокойчицкому — «Георгия» 2-й степени, Ганецкому — «Георгия» 3-й степени. А тут темляк.
— А что Соболеву? — живо спросила Варя, хотя с этими господами была незнакома. Ну да ничего, военные условия, да и случай особенный.
— Уж верно что-нибудь особенное получит наш Ак-паша, — охотно ответил черноглазый. — Если уж его начальник штаба Перепелкин сразу через звание скакнул! Оно и понятно — не может же капитанишка на такой должности состоять. А перед Соболевым нынче такие горизонты открываются, что дух захватывает. Везуч, ничего не скажешь. Если б его не портили страсть к вульгару и дешевой эффектности…
— Тсс! — прошипел второй. — Идут!
На крыльцо неказистого дома, гордо именуемого «походным дворцом», вышли четверо военных: император, главнокомандующий, цесаревич и румынский князь. Александр Николаевич был в зимнем форменном пальто, на эфесе сабли Варя углядела яркое оранжевое пятнышко — не иначе как пресловутый темляк.
Оркестр грянул торжественный Преображенский марш.
