А что я еще мог сказать?
— Странная месть, — Сеня вдруг мощно зевнул и сконфужено бормотнул: Надо бы покемарить, да вряд ли получится. Часом ранее ни с того ни с сего бросил все это хозяйство и ломанул в постовую, кого-то помял маленько. Нет, не заснуть.
По-моему, все дело в этом.
Он ткнул пальцем в экран.
— Да, наверное, — сказал я. — Володя, ты отдохнул? Перебирайся-ка, дружище, на свое место.
Люкакин проворчал что-то неразборчивое, но ушел в свой угол и там примолк за приборами.
— Нешто с Коржиком пообщаться? — спросил сам себя Рыбаков и очень ловко ткнул толстым пальцем в клавишу видеокома.
— Чего надо? — послышался недовольный голос Вадима.
Самого его не было в кадре, камера выхватывала пустое рабочее место.
— Слушай, Вадик, что там за ерунда в эфире?
— Толя, объясни ему, будь добр, — попросил Коржиков.
— Нет уж, — заупрямился Рыбаков. — Кто у нас главный антенщик?
— Это Чер, — помолчав, сказал Вадим. — Все? Тогда связь заканчиваю.
— Сил больше нет, — Сеня встал. — Пойду придавлю. Пока, Вовка.
— Пока, — раздалось из люкакинского угла.
— Не помни там кого, — посоветовал я.
— А пусть не подворачиваются.
Мне почему-то вспомнились слова Вадима по поводу галактического чудовища, и тут на меня накатило. Наводка от беспрерывных посылок Чера принялась пульсировать очень интенсивно, будто то вздувался, то опадал радужный пузырь, стиснутый рамкой экрана. Это было необычно, это было красиво, от этого нельзя было оторваться. И вдруг экран погас. Я потряс головой, стряхивая наваждение.
— Вас же просили не смотреть, — сказал Люкакин.
— Толя, без паники, — раздался голос Вадима. — Я отключил внешнюю систему. Идет очень мощное излучение.
— Мы как мухи на липучке, — подумал я вслух.
— Срочно ищи Пономарева, — сказал Вадим.
— Он должен быть в штурманской. Если что — примени силу, надо спасать людей. А я пока врублю активную помеху. Авось пронесет.
На пороге я услышал, что Люкакин вдруг всхлипнул, а потом тихонько закатился счастливым смехом. Я и сам был бы не против к нему присоединиться, так хорошо и тепло сделалось на душе, но понимал пока, что надо найти этого чудесного дядьку Пономарева и хорошенько настучать его по голове, чтобы отдал капитанский ключ-мастер для включения стартовых двигателей. Надо — и все тут.
В коридоре я разбежался и, очень хорошо выпрыгнув, влепил пятерней по висевшему под потолком плексигласовому фонарю, источающему ультрафиолет, фонарь, естественно, не разбился, зато боль на мгновение отрезвила. Пальцы шевелились, самое большее — будет синяк. Впрочем, я тут же забыл про ушибленную руку, потому что навстречу собственной персоной шлепал Пономарев. Зачем-то он мне был нужен.
