— Угу. Завязал с выпивкой пару месяцев назад. Я путешествовал по Южной Америке и каждый вечер напивался. А потом ввязался как-то в Лиме в жуткую драку. Вот так я и заработал это.
Он указал на шрам на левой щеке, длиной около двух дюймов. Моя вагина моментально превратилась в скважину глубиной пятьдесят футов. С тех пор как я увидела на обложке журнала «Уимен» снимок рябого Чарлза Буковски,[36] мужчины с дефектом кожи сделались для меня идолами. Чем больше шрамов, тем лучше. Эдвард Джеймс Олмос,[37] Томми Ли Джонс,[38] Джеймс Вудс,[39] Деннис Миллер, Билл Мюррэй[40] — все они заставляют меня трепетать от желания.
— А у меня есть шрам на подбородке, — сообщила я. — Упала с велосипеда, когда мне было двенадцать. — Я откинула голову назад, чтобы продемонстрировать Джошу шрам. Я всегда оцениваю перспективы романа с парнем по его реакции на мой шрам на подбородке. Если он им заинтересуется, я знаю, что мы можем связать наши жизни. В противном случае — надежды никакой.
— Довольно мило, — сказал он, одобрительно кивнув. — Мне кажется, шрамы сексуальны. Они говорят о характере человека.
Я все больше таяла от этого парня, и чем дальше, тем мне рядом с ним становилось все лучше. Выяснилось, что он родом из Теллюрайда,[41] последние семь месяцев путешествовал, а сейчас живет с друзьями в Уилмсберге. На губах Джоша мелькала добрая улыбка, а по временам он разражался громким раскатистым смехом. И мне показалось, что в целом он гораздо лучше Джеймса подходит на роль бойфренда.
После третьего «Джеймсона» я предложила перебраться в кабинет в конце зала. Там я уселась, а Джош лег, положив голову мне на колени и закрыв глаза. Мне хотелось завизжать от восторга, но я и виду не подала. Взяв со стола «Виллидж Войс», я принялась листать газету, нарочно слегка касаясь страницами его рук.
Немного погодя Джош взял мою руку и накрыл ею свою, все еще не открывая глаз. Так продолжалось около десяти минут, а потом я решилась на более смелый шаг. Дотронувшись другой ладонью до его лица, я стала поглаживать его шершавую кожу, шрам и губы. Джош открыл глаза и притянул меня к себе.
Здорово! У него были податливые и приятные на вкус губы, поскольку он пил безалкогольное пиво. Я помогла ему сесть, чтобы прижаться к нему, и потом мы целовались и терлись друг о друга прямо на диванчике. Пусть даже нас видели — мне было наплевать. Он был именно таким, какого я искала: непьющий еврей со шрамом, да к тому же позволяет мне верховодить. Я спросила, не хочет ли он пойти ко мне.
