В тридцатом году раскулачили Шарапова, державшего в селе мастерские. Кустари организовали артель. Только Павел Ярыгин, который приходился Шарапову племянником, да еще кое-кто из сговоренных им кустарей в артель не пошли. По-прежнему работали они на дому, вывозили мебель на рынок и посмеивались над артельщиками.
— На квас заработаете, а за хлебными корками к нам приходите, выручим… — похихикивая, язвил Ярыгин.
Пророком он оказался плохим. Артель росла, набирала силы. Через несколько лет артельщики построили новое здание. В большие светлые цехи с охотой потянулись надомники. Вступили в артель и Ярыгин с его единомышленниками, но в мастерские идти отказались, работали по старинке, на дому, а мебель потихоньку «сплавляли» на сторону.
Началась война. Артель стала делать лыжи для армии. После войны снова взялись за мебель. Через год на собрании членов артели самый старый из северогорских мастеров, Илья Тимофеевич Сысоев, некогда гнувший спину в шараповской кабале, предложил перевести надомников в мастерские.
— Хватит советскую власть обманывать! — сказал он. — До какой поры вы, приятели, будете мебель «налево» гнать да стариковством своим невыполнение норм прикрывать? Айдате-ка в цех! Мы тут вам самое почетное место отведем. Ну, а не пойдете, худого не скажу, из артели вас коленком под комлевую часть р-раз! И беседуйте себе с фининспектором на доброе здоровьице.
«За» голосовали все. Надомники руки кверху тянули нехотя. Челюсть Ярыгина сама собой отвисла книзу.
А в одну из ветреных февральских ночей запылал производственный корпус. Спасти не удалось ничего, Вместе с артельными постройками сгорели два квартала жилых домов.
Ярыгин во время пожара стоял в толпе односельчан.
— Гляди-ка ты, как неладненько издалося, — поминутно осеняя себя крестом, бормотал он, — а ведь на подъем артёлка-то двигалася, ох-ох-о-о! Это уж кому раз не повезло, и до последу не повезет…
На рассвете, обсуждая с приятелями ночное происшествие, он спокойно философствовал:
— А при всем при том разобраться: вечного-то, друг-товаришш, ничего не бывает…
Виновников не нашлось. Надомников и Ярыгина таскали чуть не полгода, но за отсутствием улик дело вскоре заглохло.
Столяры разбрелись по своим низеньким мастерским; снова началась работа на дому. К тайному удовольствию Ярыгина, артель почти погибала.
А через три года приехавшие из Москвы инженеры занялись какими-то изысканиями, Слухи о том, что в Северной горе будет строиться мебельная фабрика, вскоре сделались достоянием всего села.
