— Крепко ты его, — заметил Конан и поинтересовался: Вода здесь есть?
— Не знаю.
— Дай-ка лампу, — киммериец протянул ладонь.
Бессмертный снял светильник со стула и подал Конану; тот поднес огонек к заросшему волосом лицу Бесноватого Упыря.
— Ну и ну, — вдруг вырвалось у него.
Киммериец отставил лампу, вложил в ножны меч, который до сих пор держал в руке, и вынул кинжал. Его острием он ткнул под ребра распростертое перед ним тело. Упырь тихо застонал.
— Давай, очухивайся побыстрее, — пробормотал Конан и ткнул сильнее.
Бесноватый глубоко вздохнул и медленно опустил веки. Когда он пришел в себя от боли, то сразу сообразил, что к чему, и понял, что бежать ему не удастся: железные пальцы варвара крепко держали его за горло. Упырь вспомнил Сеннуха-Гиену и скривился.
— Ну, здравствуй, Рамес, — услышал он знакомый ненавистный голос и открыл глаза.
Лицо варвара с холодными синими глазами нависло над ним. Новые шрамы появились на нем, но не узнать Конана было невозможно. Упырь скосился и увидел второго. Желтоглазый смотрел на него словно на таракана — перед тем, как прихлопнуть насекомое. Из горла Бесноватого вырвалось хриплое проклятье.
— Ну, я виду, ты уже в полном порядке, — насмешливо прогудел киммериец и встряхнул Бесноватого так, что у того лязгнули зубы. — А теперь говори, скотина, кто тебя подослал?
Упырь, которого Конан назвал Рамесом, ощерился, с ненавистью глядя на варвара.
— Сеннух-Гиена, — процедил он сквозь зубы.
— Сеннух?! — удивился Конан. Память киммерийца годы не замутили: жадюгу-скупщика, который к тому же был предателем, он вспомнил сразу — как вспомнил и то, что сам разорил его; по мнению Конана, это было самым легким наказанием для Гиены. — Так он до сих пор не подох?
— Подох. Сегодня, — проскрежетал Рамес-Упырь.
Конан хмыкнул.
— Значит, сегодня… А кто ему удружил — уж не ты ли?
— Я.
— Ну, спасибо, — развеселился киммериец. — А вот заплатил ли он тебе?
— Проклятый варвар! — заорал Упырь, брызгая пеной, выступившей у него в уголках рта. — Чего ты медлишь? Убей меня!
— Да ты что? — усмехнулся Конан. — Мы так давно не виделись, вонючий ублюдок, хотелось бы потолковать… Значит, решил сам со мной расквитаться?
— Я не решил, — просипел Упырь. — Я…
Он с силой дернулся, и вдруг лицо его застыло в изумлении, а в виске выросла рукоять стилета. Тело Бесноватого обмякло, и голова упала, глухо стукнувшись о пол.
Киммериец разжал сведенные на глотке бандита пальцы и фыркнул, как разъяренный тигр.
