А я — чаша, исполненная любви и нежности — гляжу на нее и боюсь вспугнуть ее, обидеть, нарушить, уязвить... Дева пуглива, как лесная птица, и причудлива, как полет, броженье стрекозы...
Гуля, Гуля! Мы вернемся в Душанбе — и сразу сыграем нашу свадьбу! У нас будет много детей!.. У таких дынных, несметных грудей должно кормиться, лепиться много детей...
И вдруг Гуля встает с земли и бросается ко мне...
Она немо бьет себя быстрыми руками по телу, по грудям, по лицу...
Она мучительно, задушенно мычит, пытается что-то сказать мне, но не может.
Какая-то страшная конвульсия, судорога охватила ее, бьет ее...
Она пытается что-то сказать мне, но не может.
У нее изо рта идет, ползет, вьется, хлещет змея...
Та! Та самая! Коралловая эфа!
Я узнаю ее. Только эта змея странная.
Она вся белесая, а не коралловая. Змея-альбинос!..
Гуля задыхается, потому что змея закрыла, заполонила, заняла, задушила ее горло. Змея медленно, нехотя идет изо рта у Гули...
Тогда я бросаюсь к змее и хватаю ее за раздвоенную ее малахитовую, царственную головку. и! и! и быстро выдергиваю, вытягиваю, вынимаю ее изо рта Гули.
Змея, туго извиваясь, мгновенно кусает меня в палец, и я отшвыриваю ее в водопад.
Гуля задыхается, но воздух возвращается к ней, и она мучительно шепчет мне:
— Алик, Алик!.. Она укусила меня в сердце... В самое сердце! Через пять минут я умру... Меня не спасти... Но ты быстрей! возьми ружье. Отстрели себе палец! Быстрей!..
Она сама умирает, а думает обо мне... О, Боже!
Я, как пьяный, бегу в палатку, беру ружье, стреляю себе в ужаленный, быстро чернеющий палец — у самого основания, где палец выходит из ладони.
Выстрел неудачный. Руки мои дрожат. Я ведь никогда не стрелял в себя. Палец повисает на сухожильях, но я быстро отрезаю его ножом.
Странно, но я не слышу выстрела и не чувствую боли... И крови нет... Кровь замерла...
Я бегу, возвращаюсь к Гуле. Она радостно улыбается:
— Алик, как я счастлива!.. Ты спасся от эфы... Но будь осторожен — теперь она будет преследовать тебя...
— Гуля, как она заползла тебе в горло, в рот? Как она могла укусить тебя в сердце?..
Она уже падает, валится, никнет на песок... Она тихо шепчет:
— Не зря отец и мать звали меня... Им теперь стыдно... Теперь они будут ласкать, любить меня там... На земле они не успели... Алик, положи меня в Водопад и отпусти к ним!.. Это моя последняя воля!..
