печаль... Не злость.
Увы, пожить в доподлинной Отчизне
не довелось...
Проглянет в высях смутно-голубое —
на свет намек:
увы, пожить доподлинным собою
считай, не смог...
Места вот себе не нахожу.
Нет его, спокойного, средь полдня,
Посижу да и опять кружу,
будто под ногами преисподня.
Вроде бы и тихо и светло,
и ни в чем вокруг прямой угрозы...
На сердце-то что ж так тяжело?!.
Ощущенье ноющей занозы.
Окликов тревожных выпал час
при такой сияющей погоде...
От меня упорно ждущих глаз
чья беда, чье горе не отводит?..
***
И день — к концу,
и снегопад — к концу.
И вон уже —
предвестьем добрым — лучик,
как к тонущему, к дальнему сельцу
спасительно протянут из-за тучи.
Блаженное, отрадное светло
округу облило предзоревую
и во мгновенье в сторону снесло
всю скорбь мою, что тучу снеговую.
И улыбнулось поле предо мной:
"Бог не оставит нас в унынье черном!
И луч пошлет спасительный, живой,
и мглу спалит
в сиянье животворном!.."
ОКТЯБРЬ В ГРЕЦИИ
Дышит нега и отрада
в имени твоем, Эллада.
Как поет во мне оно!
И во всем сверканье-блеске
предо мною Понт Эгейский!
Счастье в нем растворено!
Над скалистым дальним мысом
облачные кипарисы
в дышащую негой высь
белопенно вознеслись.
От осенней мглы свободен,
вечным летом дышит полдень.
Он и в октябре таит,
радость сладостную прячет
в воздухе, еще горячем, —
смех амуров и киприд.
Словно бы всесветлый праздник
душу русскую здесь дразнит:
"Глубже погрузись в сей сон,
в сей блаженнейший полон!.."
Только вдруг: береза-свечка,
в золотых ее сердечках —
лужи, мокрая земля...
Под ненастьем сердце сжало:
кто там — над листвою палой —
поманил-позвал меня?!.
"Это я, — сквозь дымку зноя,
сквозь беспечный плеск прибоя
слышу тайный шепоток, —
Родина твоя, сынок!.."
