— Как же это вас пчелки до медка допустили? — вслед за головой в бойницу протиснулись толстые плечи, обтянутые зеленой материей, из которой был сшит кафтан Арулы. В такие кафтаны были наряжены водяные сторожа по всей Архонии, считалось, что они подчиняются только Управе, канцелярии Верховника, и не зависят от местных властей. Кроме кафтана Аруле было назначено и крохотное содержание, которого, как он говорил, едва хватало на рыболовные крючки. Впрочем место свое он ценил не за жалованье, а за близость к реке и возможность распускать свой удивительно длинный язык, не опасаясь вызвать недовольство соседей.
— Ты ворота закрой, — посоветовал Самоха, — а то приплывут менкиты, и прощай, Лода Толстая.
Жуч, хихикая, сел на песок и стянул с ног тяжелые, порыжевшие от въевшейся пыли, сапоги.
Жена Арулы Лода Толстая до смерти боялась водяных и русалок. Выходя замуж за Арулу она поклялась, что ноги ее не будет в этой башне. И клятву свою сдержала. Так и жила на окраине Лихоты в старом, похожем на теремок, доме, покрытом, как кружевами, деревянной резьбой, на которую был мастер ее отец Дедаульт, убитый лет пятнадцать назад во время налета Поросячьих рыл, народа, неизвестно откуда пришедшего, и неизвестно куда канувшего. Арула не часто навещал этот дом, однако этого оказалось достаточным для появления на свет трех мальчиков и двух девочек, не считая умерших во младенчестве.
Арула задумчиво пожевал губами.
— Думаю, когда Пайда Черный будет выбивать из твоего друга пыль, а он, поднимаясь на борт этой замечательной шнеки, битком набитой бараноподобными уродами, обещал это сделать обязательно, между тем как вся Пойма знает, слово Пайды Черного…
— Какой шнеки? — перебил его Жуч.
— А, я забыл, с кем говорю. Шнека, баркас, фрегат, галера, галеот, — Арула сыпал незнакомыми словами, а, между тем, его маленькие кабаньи глазки смотрели совсем не на Самоху. Его взгляд был прикован к причалу, на который расторопные матросы уже» спустили трап.
Граничары вперемешку с матросами гурьбой спустились на берег. Они еще были переполнены впечатлениями удачной стычки, размахивали руками, хлопая друг друга по плечам и, казалось, говорили все разом. Пленного менкита вели, то ли поддерживая, то ли подталкивая, двое. Пленник шел скрючившись, в мокрой одежде, прижимая к груди руку, вероятно, сломанную.
К причалу из тени складской стены выступила группа незнакомцев, человек двадцать. Несколько из них, по виду, принадлежали к знати. Меховые береты, мечи в богато украшенных ножнах, разноцветные длинные плащи, да и простые воины, на фоне бедно одетых граничар, смотрелись щеголями и богачами. Все они были в длинных, доходящих до колен кольчугах и красных сапогах, таких же, как на утреннем мертвеце. Железные каски на головах довершали убранство.
