— Кто же так чистит, босота?! Вы же не офицерью хавас толчёте. Своим же бедолагам. Так чего же вы, ёптэ?! Самим же радостно будет, когда я её, белоснежную, цивильно масличком полью…
— Лёх, — позвал его Артур. — Покорми, я без завтрака остался.
Минут через десять они присели в поварской. Артур, задумавшись, ковырял вилкой яичницу с помидорами и луком. Рядом, на запотевшей тарелке, лежал кусок жареного хлеба с растекающейся жёлтой лужицей масла.
— Чаю забыл, — встрепенулся Лёха.
Артур остановил его жестом. Снова было погрузился в мысли, потом решительно отложил вилку.
— Чего случилось-то? — спросил повар.
Артур посмотрел на него. Сказал:
— Я тебе с мясом больше помогать не смогу.
— Да ты!.. — всполошился Лёха. — Да как же я без тебя, ёптэ?! А куда излишки девать?! Да я…
— Какие излишки? Ты у солдат мясо воруешь. Мало офицерьё со склада кормится, и ты туда же.
Повар побледнел. Глаза его вспыхнули недобрым светом.
— Это ты меня, ёптэ, совестить будешь?! Да ты сам с этого мяса наживаешься не хуже моего…
— Наживался, — спокойно поправил его Артур. — Наживался.
— А яичница в горле не встаёт комом?! А помещение дружку твоему Дымову нравится?!
Артур отодвинул тарелку.
— Артур! — опомнился Лёха. — Не обижайся на меня, дурака. Ешь, давай.
И снова:
— Ты меня без ножа режешь! У меня все планы рушатся! И видак, и котлы с двумя заводилками, и «Адик» трёхполосный; в чём же я буду на гражданке вышивать? Ну Артур! Да что это на тебя нашло?!
— На мне, Лёха, срок висит. На меня каждый офицер, кроме Сармаша, пожалуй, какой-нибудь зуб, да имеет. День, когда меня посадят, объявят всеармейским праздником. Мне Комар сегодня моё личное дело зачитал, так меня даже затошнило. И за что? За пачку «Мальборо» и «Картье»? Или за то, что личный состав мне, проходя, честь отдаёт? Не слишком ли большая цена за массаж самолюбия?
— Так, ладно, понимаю. Слово даю, понимаю. И сочувствую, Артур, сочувствую, ой, как сочувствую… Но хоть адресок-то оставь…
— Нет, Лёш, — Артур поднялся из-за стола. — Мне сегодня бог руку протянул. Не могу же я в неё взять и плюнуть. А? Как ты сам думаешь?
— О-хо-хо, — вздохнул повар. — Ну, если ты в религию ударился… Куда же мне, ёптэ, мясо-то девать?
— А ты попробуй его в рацион солдатский докладывать. Как, в общем-то, и предполагалось, — бросил Артур, сделав шаг к выходу.
— Я, ёптэ, его лучше сгною, — услышал он за своей спиной.
Через пять минут он был у заводской проходной. На минутку заглянул в пристройку пожарной части. Новобранец, читавший книжку у пульта сигнализации, испуганно вскочил.
