Жизнь возвращалась в него окольными тропами, и лопнувшие на щеках капилляры уже казались здоровым румянцем, а игольные ушка зрачков — знаком сосредоточенности.
Майор встал, вытащил из кармана белоснежный платок, вытер рот, провёл по лбу, стирая испарину, застегнул верхнюю пуговку гимнастёрки, затянул и поправил галстук. Снова сел. Сказал:
— Сагамонов, ёма, ты бы крючок застегнул и оправился. Мы с тобой всё же не в кабаке сидим.
— Нет? — усмехнулся Артур, поправляя форму.
— Как же тебя в караул-то ставить? На внешние посты?
— А чего там ставить? Караулов я свои полсотни в батальоне отмочил? Отмочил. Если бы Дудинцева не проспал, мочил бы и дальше. А что ошибаться мне больше нельзя, вы и сами знаете.
— Ладно, — сказал майор примирительно.
Рука его, сжимавшая бутылку, почти не дрожала.
— Сегодня отработаешь, ёма, а завтра с развода заступаешь. С тобой поедут младший сержант Дымов и рядовой Юращенко. Начкаром — старший прапорщик Сармаш. Оружие и сухой паёк получите перед разводом.
Он выпил. Достал из ящика мятную конфетку. Развернул.
— И чтоб никаких кренделей там.
— Ну что вы, — улыбнулся Артур. — Какие же тут кренделя. Кренделя для нас теперь штука непозволительная.
— Ну-ну, — прохрустел конфеткой Оскома. — Ступай, раз так. Завод по тебе плачет.
— Лучше пусть завод, чем тюрьма.
— Ну-ну, — повторил Оскома.
Артур взял в руку шапку и направился к двери. Не доходя, остановился. Повернувшись, спросил:
— Товарищ майор, разрешите обратиться?
— Валяй, — окрепшая рука с бутылкой застыла над стаканом.
— Никак нельзя Юращенко заменить?
— Я тут как раз думал, ёма, как бы мне тебя заменить. Другие пожелания имеются?
— Имеются, — Артур распахнул дверь. — Вы бы швенкером обзавелись.
— Что это? — спросил майор.
— Рюмки такие большие. Это же все-таки коньяк, а не одеколон «Ромашка».
Проходя мимо дневального, бросил ему полпачки сигарет.
— Спасибо, старый, — солдат склонил голову для удара.
— Не прогибайся, — обронил Артур, не останавливаясь. — Хребет, он дольше всех костей срастается.
Снаружи рассвело. Снег прекратился совсем. Слабый, еле пробивающийся сквозь громады облаков свет заливал двор серой мутью. Взглянув на часы, Артур направился в столовую. Выходящий из штаба части прапорщик Попов проводил его недобрым взглядом.
В столовую он зашёл с чёрного хода. По отделанному белым кафелем коридору прошёл к подсобке и заглянул внутрь.
Четверо солдат, сидя на полу, скоблили картофель. Повар Лёша завис над ними хищной птицей.
