Евтихея, Маланья, Параша,
Галя, Люда, Варвара, Наташа…
Обо всех нужно что-то писать.
Может быть, это мозг воспалён,
То есть я, извиняюсь, с приветом,-
Вдруг всплывает средь наших имён
Имя чуждое нам – Генриетта.
Но о ней я писать не хочу,
Не велит мне гражданская совесть:
Если я о Прасковье молчу,
То о Генре не побеспокоюсь.
Имена, имена, имена…
Бабы совесть мою будоражат.
Ты прости мне молчание, Глаша,
Как простил коллектив и жена…
Не хочу пробавляться стишком,
А поэмы – елей и скучища.
Лучше в кухне картошку почищу
И в пюре разобью молотком.
ВТОРАЯ КОЛЫБЕЛЬ
(поэма-эпиграмма)
по мотивам "Стихов о Грузии" Е.Евтушенко
и истории "Андрей Полисадов" А.Вознесенского.
О Грузия, – нам слезы вытирая
ты – русской музы колыбель вторая.
О Грузии забыв неосторожно,
в России быть поэтом невозможно.
Е. Евтушенко
Глава I. БИЛЕТ.
Между городом "Да" и городом "Нет"
Ходит поезд… Хочу взять на поезд билет.
Ведь на поезде том сквозь миры и века
Едут мэтры, бессмертные наверняка.
Лезу к кассе. Дымит перегаром толпа -
Стало быть, рукотворною будет тропа.
Сладу голос истошный, похоже, что женский:
"Как же я? Мы с тобою дружили ведь, Женька!"
Дружба дружбой… Пора понимать это, крошка,
Утешайся моею ольховой серёжкой.
И в аду, и в раю, наяву и во сне
Думай, помни, страдай и пиши обо мне.
А пока не мешай. Чью-то песню угробив,
Возле кассы уже ошавается Роберт,
Слышу – ямбом картавым отчаянно шпарит,
Будто здесь он стоит за какого-то парня.
Чую – этот пробьётся, чудес не бывает,
Ведь не зря он везде и всегда успевает.
Да и этот – грузин обрусевший, Андрей -
Обучает какую-то женщину: "Бей!
Бей их, милая, бей! По мордасам! – кричит, -
Это всё не поэты, а сплошь рифмачи!
Мне Борис Леонидыч место занял в купе!
А я должен торчать в этой гнусной толпе?!
Бей их, женщина, бей! Под церквей благовест -
На Руси есть поэты, пока женщины есть!"
Да… И этот пролезет, пробьётся, взойдёт,
Он с Ахматовой вместе встречая Новый год…
Слышен цокот копыт – на коне по толпе
Гордо едет Расул, как по горной тропе.
"Два билета, – кричит, – Для коня и меня,
У меня в этом поезде едет родня!
Да не скажет никто, что я горец плохой:
Переводчиков всех забираю с собой.
Но, поскольку я чту аксакалов закон -
Им билеты, пожалуйста, в общий вагон."
Гей, славяне! – подумал я, – Чёрт побери!.
Ведь от кассы меня оттесняют к двери.
Да неужто я буду топтаться у стенки,
Как какой-то Самойлов, Горбовский, Ваншенкин?
Зря я что ли корпел да из коей вон лез,
Чтоб создать на века свою Братскую ГЭС?!
Да неужто моё вдохновенное слово
