На двери квартирки Адам Лозанич обнаружил прикрепленную сегодня утром им же самим записку, в которой он сообщал хозяину, что сможет внести плату через несколько дней, когда получит гонорар от журнала «Наши достопримечательности». Рантье Мойсилович, красноречивый господин средних лет, по всему Белграду заключал договоры о пожизненном содержании престарелых владельцев недвижимости, у которых не было родных, а после их смерти, перепланировав доставшиеся ему в наследство квартиры, сдавал их жильцам. Он постоянно жаловался, что его бизнес себя не оправдывает, что он балансирует на грани банкротства, что лекарства и еда безумно дороги, а старики с невероятным упорством цепляются за существование в любом его виде и еще постоянно капризничают... С другой стороны, арендная плата за жилье очень низка... Вот, например, ему, Лозаничу, он сдает мансарду в таком прекрасном районе по цене гораздо ниже рыночной... Разумеется, на самом деле плата была головокружительно высока, а жилье это, хотя и находилось в самом центре города, не отличалось особыми удобствами. Не слишком просторное даже для одного человека, оно представляло собой одну из частей большой квартиры, поделенной теперь на три обособленных, причем Мойсиловичу, каким-то образом умудрявшемуся в обход законов получать все необходимые разрешения, пришлось проложить целую запутанную сеть из электрических и телефонных проводов, труб отопления и водопроводных подводок и разводок для трех миниатюрных санузлов... Адам занимал среднюю мансарду; ту, что была слева от него, снимала семья с двумя детьми дошкольного возраста, а в правой поселился вечно хмурый уличный торговец сувенирами. Стены квартиры Адама, изначально внутренние, были настолько пористы, что не могли служить преградой звукам вечных ссор между соседскими мальчиком и девочкой, прерываемых криками их родителей. Молчаливый в отличие от них продавец изготовлял у себя на дому сувениры душещипательного содержания, главным образом это были композиции из засушенных цветов под стеклом, и от него доносилось постоянное постукивание молотка, причем рамки он обычно принимался сколачивать в самое невероятное время. Таким образом, тишину в средней квартире можно было обнаружить только в водопроводном кране, так как по какой-то непонятной причине вода часто пропадала неизвестно куда.
Но на этот раз, возможно из-за дождя, вода в кранах клокотала. Молодой человек разделся, потрогал указательным пальцем брови и редкие волоски на груди, принял душ, надел фланелевую пижаму, закутался в одеяло и перекусил тем, что нашлось, а нашелся прошлогодний абрикосовый джем и кусок вчерашнего ржаного хлеба
